Система Orphus

Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена,
выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.


Егоров В.Л.
Историческая география Золотой Орды в XIII-XIV вв.

Назад

Глава пятая.
Военно-политическая география Золотой Орды

Военно-политическая география Золотой Орды представляет совершенно особый интерес при изучении истории этого государства. Появившись на свет в результате одной из самых значительных по территориальному охвату и людским потерям войн средневековья, новое монгольское государство на протяжении всего периода своего существования, за исключением крайне незначительных перерывов, постоянно навязывало кому-либо из своих соседей боевые действия. Война для золотоордынской правящей аристократии являла собой наиболее обыденную и желанную норму внешнеполитических отношений. Такая концепция в качестве одного из основных направлений государственных интересов была разработана еще Чингисханом и полностью продолжала отвечать устремлениям монгольской аристократии. Практически же при этом общегосударственные интересы приносились в жертву ради обогащения класса феодалов. Об этом можно судить не только по целому ряду военных походов, анализ которых показывает, что они имели единственную цель — неприкрытый грабеж соседних государств, но и по рисуемой источниками картине повсеместного обнищания рядового населения Золотой Орды. Последнее относится даже к периоду наивысшего экономического расцвета государства при Узбеке, когда подготовка очередного похода вынуждала простых кочевников продавать в рабство своих детей, чтобы на эти средства приобрести необходимое военное снаряжение.1) Подобные факты нельзя принимать за свидетельство бедности и слабости государства в целом. Однако они со всей определенностью подчеркивают заинтересованность в войнах только феодалов и их отрицательное влияние на развитие собственной экономики Золотой Орды.

Военная мощь Золотой Орды вплоть до начала «великой замятни» никем из ее соседей не ставилась под сомнение. Тем не менее значительные по силам золотоордынские военные экспедиции порой кончались полным крахом или досадными для их предводителей неудачами. Это в равной степени относится как к XIII, так и к XIV столетиям, а также к различным театрам военных действий. Если брать в целом, то все золотоордынские военные предприятия в XIII—XIV вв. осуществлялись [177] по трем основным направлениям: на север — против Руси, на запад — против Юго-Западной Руси, Венгрии, Польши, Литвы, на юг — против владений Хулагуидов и Тимура. Естественно, что интенсивность военных действий по каждому из направлений в разные периоды истории довольно заметно менялась. И, наконец, еще одним театром военных действий была сама территория Золотой Орды (в большей мере ее европейская часть). Здесь происходили крупные междоусобные столкновения сепаратистов с центральной властью, пролегали маршруты некоторых карательных экспедиций, направлявшихся к окраинным районам государства, дважды действовали в различных направлениях огромные армии Тимура.

При рассмотрении военно-политической географии Золотой Орды наиболее оправданным представляется не последовательное хронологическое изложение событий, а разбор всех известных материалов, характеризующих военные действия на определенном направлении в течение всего XIII или XIV столетия. Это позволяет не только более выпукло обрисовать военную активность Золотой Орды на том или ином направлении, но и проследить изменение ее динамики с течением времени.

На протяжении всего XIII в. военные устремления Золотой Орды не концентрировались на каком-либо основном направлении, а были весьма значительно распылены и в определенной степени беспорядочны. Последнее вызывалось откровенным стремлением ханов и высшей кочевой аристократии к организации довольно авантюристичных и скоротечных набегов, преследовавших исключительно грабительские цели. Наряду с этим в начальный период существования перед новым государством возник ряд проблем территориально-пограничного характера. В основе их лежало прямое и ярко выраженное желание покоренных монголами народов сбросить гнет завоевателей. После возвращения из Западной Европы в Поволжье монголы столкнулись с противодействием их намерению включить в состав своего государства земли мордвы, волжских булгар и башкир. Для подавления этих выступлений были предприняты специальные карательные походы, приведшие к полному усмирению восставших. Краткое упоминание об этом событии имеется в книге Плано Карпини,2) однако на его основании невозможно установить маршруты походов и общую территорию, которая была охвачена операцией. Можно лишь предполагать, что эта военная экспедиция была достаточно длительной и требовавшей привлечения значительных сил. Относительно времени ее проведения источники также не содержат никаких сообщений. Если же учесть, что монголы вернулись в прикаспийские степи в самом конце 1242 г., то начало похода против восставших народов Поволжья и Урала могло быть осуществлено в 1243—1244 гг. [178] Такая датировка согласуется и с пребыванием в Золотой Орде Карпини, который проехал Поволжье в 1245 г. В некоторых работах общего характера3) восстания в Поволжье отнесены к 1238—1240 гг. Авторы такой точки зрения опираются на рассказ Рашид ад-Дина (в котором не приводится дат) о том, что Субедей-бахадур дважды выступал против волжских булгар,4) причем второй поход без каких-либо оснований относится к 1240 г. Это не подтверждается русскими летописями, хотя и кратко, но отмечавшими все передвижения монгольских войск. В Лаврентьевской летописи содержится известие, что зимой 1239 г. «взяша татарове мордовьскую землю и Муром пожгоша и по Клязьме воеваша и град святыя Богородицы Гороховец пожгоша, а сами идоша в станы своя».5) Судя по всему, рейд 1239 г. был очередным в ряде походов по разгрому русской и сопредельных (в данном случае мордовской) земель. С подавлением каких-либо антимонгольских восстаний он не был связан хотя бы потому, что владычество завоевателей еще не было установлено и организационно оформлено. Не связан этот поход и с вторичным нападением на булгар, ибо такое крупное событие не могло ускользнуть от внимания летописца, который особо отметил, что после учиненного разгрома мордовских и русских земель завоеватели направились «в станы своя», т.е. в южные степи. В 1240 г. монголы также не могли послать Субедея на Волжскую Булгарию, так как все их силы, в том числе и отряды Субедея, были заняты в осаде Киева.6) Таким образом, нужно признать правильность сообщения Карпини о восстании поволжских народов уже после юридического возникновения золотоордынского государства. Скорее всего, это восстание и было вызвано первым появлением монгольской администрации, потребовавшей с покоренных народов дани.

Конкретный маршрут монгольских отрядов, направленных на усмирение мордовских, булгарских и башкирских повстанцев, восстановить невозможно, так как в сохранившихся источниках об этом не содержится никаких сведений. Можно лишь предполагать, что в походе принимал участие не один монгольский отряд, ибо район восстания занял обширную территорию от Среднего Поволжья до Урала. Имеющиеся в литературе попытки увязать восстание булгар с последующим решением хана Бату сделать своим местопребыванием г. Великий Булгар, не имеют никакого обоснования.7) Автор этой гипотезы считает, что выбор Бату был обусловлен страхом перед повторением восстания. В таком случае значительно надежнее представляется размещение в неспокойном районе усиленных воинских соединений, а не пребывание здесь самой персоны хана. Конечно же, выбор Бату был обусловлен отнюдь не страхом перед восстанием булгар, а целым комплексом объективных факторов экономического, политического и в определенной степени географического характера. [179]

Походы войск Бату в 1237—1240 гг. самым настоящим образом не только опустошили Русь в экономическом отношении, но и в значительной мере обескровили ее, перебив или угнав в плен огромные массы населения. Производительные силы и военный потенциал Северо-Восточной Руси были ослаблены особенно сильно и требовали длительного времени для восстановления. В создавшейся ситуации отлично разобрался Александр Невский, приложивший массу усилий для направления отношений между двумя противостоящими государствами исключительно в русло дипломатических каналов. Судя по тому, что в 40-е годы XIII в. со стороны Золотой Орды на Северо-Восточную Русь не было предпринято ни одного похода, можно считать, что старания Александра Невского не пропали даром и его политика полностью оправдала себя. К этому надо добавить, что само золотоордынское государство в это время находилось в состоянии организационного оформления внутренней структуры и разработки сложных политических и экономических отношений со своей метрополией в далекой Монголии и с покоренными народами, облагавшимися данью. Относительное затишье на Руси в 40-е годы XIII в. все же нельзя понимать в том смысле, что русские княжества были полностью предоставлены сами себе и здесь имелись все условия для быстрого искоренения следов беспощадного и жестокого разгрома. Достаточно привести слова Рубрука, чтобы суть русско-золотоордынских отношений проявилась с четкой определенностью, сохранявшейся долгие годы. «Руссия... вся опустошена татарами и поныне ежедневно опустошается ими... Когда русские не могут дать больше золота или серебра, татары уводят их и их малюток, как стада, в пустыню, чтобы караулить их животных».8) Все аспекты золотоордынской политики на Руси с большой полнотой раскрыты в исследовании А. Н. Насонова,9) поэтому нет необходимости особо останавливаться на ней. В 50-е годы XIII в. положение заметно изменилось, отношения Северо-Восточной Руси с Ордой обостряются и выливаются в серию военных конфликтов. Русское население в них выступает против все более усиливающегося гнета со стороны Золотой Орды (приезд численников и проведение переписи населения, обложение подушной данью, появление двойного гнета — сбор дани для ордынского хана и монгольского хана, распространение в связи с этим системы откупов сбора дани, что еще более увеличивало ее тяжесть, и, наконец, введение системы баскачества). Ситуацию осложняли и феодальные распри русских князей, не стеснявшихся прибегать к помощи золотоордынских войск.

В летописных рассказах, как правило, лишь констатируется факт нападения золотоордынских войск на какой-либо район или город. В лучшем случае удается проследить их движение по русской территории. Пути же подхода к русским пределам остаются неизвестными. Конкретизировать их помогает более [180] поздний источник (1681 г.), рассказывающий о сооружении засечных черт на южных рубежах русского государства. Авторы этого документа не только перечисляют современные им пути, по которым осуществлялись набеги из Крымского ханства, но и дают своеобразный исторический экскурс в XIII—XIV вв., сообщая следующие ценные сведения: «В прошлых давных летех, при княжении великих князей Московских, как скифской породы татарские цари жили в Орде на луговой стороне Волги реки, на реке Ахтубе. И в те времена ординские цари и ногайские мурзы с татары приходили в Росийские места войною сакмами: по 1-й, из-за Волги, на Царицынской и на Самарской перевозы, и через реку Дон на Казанский брод и на урочище Казар, где ныне город Воронеж, на Рязанския и на Коломенския и на иныя места; по 2-й перешод реку Волгу, а Дону реки не дошод, промеж рек Хопра и Суры, чрез реки Лесной и Польный Воронежи, на Ряские и на Рязанския и на Шацкия места, которою сакмою и Батый в войну на Русь шол».10) Из сообщения в первую очередь следует, что походы на Русь начинались из районов волжского левобережья, где находились обе столицы Золотой Орды. Это может служить косвенным доказательством того, что решение о их проведении принималось центральным правительством (ханом и его ближайшим окружением) и осуществлялось в общегосударственном масштабе. Таким образом, походы монголов на Русь в XIII—XIV вв. нельзя представлять в качестве простых грабительских нападений отдельных крупных феодалов. Это были хорошо подготовленные военные акции, перед руководителями которых ставились определенные задачи.

Оба маршрута, начинаясь на левобережье Волги, приводили на территорию Рязанского княжества; различие их состояло в трассе движения по самой Золотой Орде. Первый шел вдоль Дона, постепенно выводя в его верховья, и открывал путь через Рязань и Коломну в центральные районы Руси. Причем после форсирования Волги в районе современного Волгограда дорога пересекала Переволоку, направляясь прямо к Дону, где находилась переправа на его правый берег. Движение по левому берегу Дона значительно затруднялось из-за его следующих один за другим притоков — Иловли, Медведицы, Хопра. Вдоль правого берега Дона путь лежал до брода у современной станицы Казанской (выше Вешенской), который вновь выводил на левый берег реки. Прокладке именно такого маршрута на этом пути способствовало большое число мелей и перекатов, удобных для устройства бродов. Среднее течение Дона было буквально насыщено ими на протяжении более 400 км и поэтому еще недавно носило название Мертвого Дона.11) Далее вдоль левого берега дорога шла к городищу Казар, находящемуся сейчас в черте г. Воронежа.12) Переправившись в этом месте через р. Воронеж, дорога вдоль левого берега Дона приводила в рязанские земли. Второй маршрут резко сворачивал от Волги [181] (после переправы в районе Жигулей) прямо на запад, проходя несколько южнее современной Пензы и приводя в междуречье Прони и Мокши, откуда, минуя Рязань, можно было попасть в район Мурома, Владимира, Ростова и Ярославля. Эти два пути были традиционными и использовались наиболее часто, хотя нужно отметить, что золотоордынцы приходили на Русь иногда и другими дорогами. Однако последнее носило в определенной степени случайный характер и, как правило, было связано с конкретными небольшими набегами, нацеленными на определенный объект (в качестве примера можно привести Нижний Новгород).

Последняя фраза приведенного выше отрывка о путях монгольских походов на Русь («которою сакмою и Батый в войну на Русь шол») относится к маршруту войска Бату в 1237 г. Судя по этому сообщению, монголы после разгрома Волжской Булгарии переправились в районе Самарской излучины на правый берег Волги и двинулись на запад, к Рязани. Они миновали значительную территорию, заселенную мордовскими племенами, которая находилась севернее их маршрута. Именно это позволяет считать поход 1239 г. против мордвы первым, а не повторным, вызванным восстанием местных племен, о чем уже говорилось выше.

После нашествия хана Бату летописи впервые отмечают появление в 1252 г. на Северо-Восточной Руси крупных монгольских военных сил под командованием Неврюя.13) Перед ним была поставлена четкая задача: наказать за неповиновение великого князя Андрея Ярославича. На русской территории отряд Неврюя впервые упоминается при переходе через Клязьму под Владимиром.14) Не задерживаясь у стольного города, Неврюй скрытно пошел к Переяславлю, где настиг Андрея и разбил его. Разграбив город, каратели, «россунушуся по земли», забрали и увели в Орду много пленных и скота. В летописи нет сведений о том, каким путем Неврюева рать пришла под Владимир; можно лишь предполагать, что это был второй из вышеописанных маршрутов. Нет сведений и об обратном пути отряда. На примере Неврюевой рати хорошо видна типичная золотоордынская тактика подобных отрядов на Руси. Выполнив поставленную цель и разгромив город, послуживший укрытием мятежному князю, каратели занялись грабежом сельской округи в доступных им пределах. Если первая часть акции носила характер официального правительственного приказа или задания, то вторая была продиктована откровенным стремлением участников похода захватить как можно больше добычи для собственного обогащения. Данные некоторых летописей о том, что, кроме Неврюя, карателями командовали еще «Котия и Олабуга храбры»,15) позволяют видеть в их отряде весьма серьезную по численности силу. На это указывают и титулы двоих участников похода: Неврюй в IV Новгородской летописи назван царевичем, а Олабуга — «храбрым», что является [182] явной калькой с монгольского титула. Скорее всего, оба помощника Неврюя были темниками, приданными ему со своими воинами для усиления. Именно численная значительность соединения Неврюя и позволила ему рассеяться, «прочесав» обширный по площади район. Неврюева рать принесла серьезные бедствия Владимиро-Суздальской земле, о чем можно судить по специальным мерам, предпринятым Александром Невским для ликвидации нанесенного монголами ущерба.

В 1278 г. нападению подверглись рязанские земли.16) Видимо, это был настоящий грабительский кратковременный набег, локализованный землями Рязанского княжества, население которого подверглось значительному разорению.

Следующая значительная по силам золотоордынская рать пришла на Русь в 1281 г. Так же, как и поход Неврюя, появление ее было связано с препирательствами о великокняжеском столе. На этот раз Андрей Александрович пытался сесть на место своего старшего брата Дмитрия.17) Судя по очерченному летописями району действий, золотоордынцы пришли поздней осенью по второму пути (Самарская переправа — междуречье Суры и Хопра — верховья Польного и Лесного Воронежа — Муром). Основной целью похода был удар по Переяславлю, где находился Дмитрий Александрович, который успел покинуть город «в мале дружине».18) К присланным золотоордынским полкам присоединились и русские сторонники князя Андрея, которые «пришед к Переяславлю, князя великого не обретоша в городе, град и церкви пожгоша, и села переяславския и ростовская пограбиша».19) Верные своей грабительской тактике, призванные каратели после выполнения возложенной на них задачи и не собирались покидать русских земель. Как и прошлый раз, они «рассыпашася по земли, Муром пуст створиша, около Володимеря, около Юрьева, около Суздаля, около Переяславля все пусто створиша и пограбиша люди, мужи и жены, и дети, и младенци, имение то все пограбиша и поведоша в полон... опустошиша и городы, и волости, и села, и погосты, и манастыри, и церкви пограбиша, иконы и кресты честныя... Около Ростова и около Тфери пусто сътвориша и до Торжьку».20) Территория, на которой действовали монгольские отряды, составляла около 450 км с востока на запад (от Мурома до Торжка); охваченная их разбойными бесчинствами площадь русских княжеств исчислялась десятками тысяч квадратных километров. На этот раз золотоордынские отряды не ограничились опустошением восточного региона, а двинулись и на запад, к Твери. Они направились сюда вслед за искавшим убежище Дмитрием Александровичем.21)

Однако результаты опустошения русских земель 1281 г. не принесли князю Андрею желанной и полной победы над старшим братом. Скорее, наоборот, золотоордынская «помощь» восстановила против него все слои населения. В результате Андрей Александрович в 1282 г. предпринимает вторую попытку [183] взять верх над Дмитрием. Появившийся по просьбе Андрея под Переяславлем отряд Таитамеря и Алыня вновь берет и разоряет город.22) На этот раз в летописях нет подробностей о передвижениях новой золотоордынской рати. Летописец отметил лишь, что она «створи зло в земли суздалской такоже, якоже преже сказахом».23) В ответ на это Дмитрий Александрович с дружиной ушел к Ногаю, пытаясь извлечь для себя выгоду из противоречий между всесильным темником и сарайским ханом. Разоренье 1282 г. по площади, видимо, было меньше предыдущего, однако методы его исполнителей и последствия были такими же, «якоже преже».

От вышеописанных походов золотоордынских войск масштабами и характером отличаются события 1283—1284 гг. под Курском. Они связаны с действиями баскака Ахмата, послужившими фоном для выяснения отношений между ханом Тулабугой и темником Ногаем. Вопрос этот с достаточной полнотой разбирался А. Н. Насоновым,24) поэтому можно остановиться лишь на некоторых деталях, существенных для рассматриваемой темы. Если все описанные выше походы золотоордынских войск на Русь представляли значительные по силе и охвату территории военные предприятия, то в данном случае события носили несколько иной характер. Они локализовались в сравнительно небольшом районе, и в них участвовали незначительные по численности отряды, присылавшиеся Тулабугой и Ногаем.25) Если не принимать во внимание соперничества сарайского хана и его темника, то присылаемые в Курское княжество отряды должны были исполнять чисто полицейские функции в конфликте баскака с местными князьями. Однако для Тулабуги, и особенно для Ногая, Курское княжество стало оселком, на котором испытывалась сила хана и доказывалась полная политическая независимость от сюзерена его темника. Результатом противоборства явился полный разгром и опустошение княжества. Пример с Ахматом показывает, что конфликты между баскаками и местной русской администрацией могли происходить довольно часто и пресечение их требовало присылки специальных небольших отрядов из Золотой Орды. Однако не всегда такие столкновения кончались в пользу откупщиков и баскаков, как это произошло в 1262 г. на Ростовской земле.26)

Конфликт князей Андрея и Дмитрия получил свое продолжение в 1285 г., когда Андрей Александрович «приведе царевича из Орды и много зла сътвори христианом».27) Никаких географических данных летопись не приводит в сообщении об этом походе, неизвестными остаются маршрут и территория, охваченная им. Но особый интерес в рассказе вызывает то, что «Дмитрий Александрович сочтався с братиею своею, царевича прогна».28) На Северо-Восточной Руси это фактически первое поражение, которое было нанесено золотоордынским войскам. Дмитрий Александрович не стал отсиживаться за крепостными [184] стенами, а, воспользовавшись внутренними противоречиями в самой Орде (борьба хана с Ногаем), не побоялся открыто выступить против угнетателей.

В 1288 г. нападению подверглась значительная территория, включавшая рязанские, муромские и мордовские земли.29) Набег носил чисто грабительский характер и не был чем-либо спровоцирован или вызван просьбой кого-либо из русских князей. На это указывает то, что золотоордынские отряды не углублялись в русские владения, а ограничились погромом приграничных рязанских и муромских владений. Об этом же свидетельствует и разорение мордовских земель, совершенное явно попутно, при отходе в степи. Конкретных данных о маршруте отряда Елортая в летописи нет, и представить его можно лишь схематично.

Но споры между русскими князьями не закончились, и в 1293 г. по просьбе Андрея Александровича на Руси вновь появляются золотоордынские отряды, которые возглавлял брат хана Токты Дюдень (Тудан30)). Назначение ответственным за всю кампанию чингизида позволяет предполагать, что в Золотой Орде на поход возлагались особые задачи и княжеские распри были для него лишь поводом. Эти задачи состояли в ликвидации влияния Ногая в ряде русских княжеств и утверждении в них власти сарайского хана, что внимательно и подробно рассмотрено и освещено А. Н. Насоновым.31) В летописных текстах, как всегда, имеется лишь намек на то, какой дорогой Дюдень пришел на Русь. Поход начался в восточных районах взятием Суздаля и Владимира, откуда следует, что по территории Золотой Орды маршрут пролегал по второму пути, т.е. через Самарский перевоз. А. Н. Насонов в качестве одной из версий предположил, что золотоордынцы могли появиться водным путем.32) Однако подобное вряд ли возможно, так как перевозка на судах значительного по численности конного войска не только затруднительна, но и невыгодна с практической стороны (движение против течения, проблема кормления лошадей и, наконец, сооружение большого числа кораблей). В русских пределах движение Дюденевой рати с указанием отдельных пунктов маршрута наиболее подробно описано в Симеоновской летописи.33) Описание маршрута Дюденя начинается в ней со взятия Суздаля, но, возможно, что первой жертвой пал Муром, находившийся у самой границы русских владений. Затем настала очередь Владимира, Юрьева и Переяславля, под которым золотоордынцы провели «много дней, понеже людей несть».34) Можно с уверенностью предположить, что во время этого вынужденного стояния часть сил направилась к Угличу, разгромив и его. Возможной жертвой отрядов Дюденя могли стать Ростов и Ярославль, так как в источниках говорится о разгроме 14 городов, а перечислены лишь 11. Анализ похода в целом позволяет сделать довольно обоснованное предположение, что с Переяславлем была связана не просто [185] задержка в движении рати, а здесь была устроена центральная база войск, откуда не только совершались рейды в окружающие города, но куда свозилась и складывалась вся награбленная добыча, включая и пленных. Такое заключение подтверждается и возвращением всей рати Дюденя после длительного рейда именно в Переяславль, откуда она уже «поидоша въ свояси».35)

Разгромив переяславльскую округу и близлежащие города, основные силы золотоордынцев направились к Москве. Не исключено разделение здесь отряда на два: один направился к Коломне, а другой — на Звенигород, Можайск и Волок. По сообщению Симеоновской летописи, в дальнейших планах Дюденя предполагалось продвижение к Твери, однако, узнав о возвращении в город князя Михаила, золотоордынцы ограничились взятием Волока.36) Получив здесь дары от новгородцев,37) Дюденева рать ушла в Переяславль.

Все летописи единодушны в оценке тяжелых последствий похода 1293 г., в результате которого «много зла бысть на Руси», «много пакости учиниша християнам» и «всю землю пусту сътвориша».38) Особо подчеркивается в этих сообщениях и то, что Дюдень пришел «со множеством рати». Общее число взятых и разоренных Дюденем городов прямо свидетельствует о самом значительном погроме Северо-Восточной Руси после нашествия Бату. Источники приводят названия одиннадцати опустошенных городов, общее число которых достигало 14. Судя по маршруту Дюденя, можно предположить, что тремя не названными городами могли быть Серпухов, Клин и Звенигород. Поход Дюденя не был кратковременным набегом, а представлял собой длительную военную акцию, заранее рассчитанную на охват значительной территории, о чем свидетельствует пришедшее на Русь «множество рати». В летописных рассказах достаточно четко выявляются тактические различия при проведении монголами кратковременных набегов с ограниченными задачами и длительных военных экспедиций. В первом случае относительно небольшой по численности отряд нацеливался на определенную заранее точку, обычно город, после чего следовал грабеж его ближайшей округи и встречавшегося на пути населения. Во втором случае выбиралась наиболее удобно расположенная в географическом отношении опорная база, откуда совершались рейды в различных направлениях и куда свозилось награбленное и сгонялся полон и скот. Этим достигалась маневренность отрядов, освобожденных от громоздких обозов, и, естественно, грабежу подвергалась куда большая территория. Такая же тактическая основа, но в несколько меньшем масштабе прослеживается в действиях Неврюевой рати 1252 г., когда из взятого Переяславля каратели «россунушося по земли».39)

Зимой того же 1293 г. под Тверью появился новый золотоордынский отряд, возглавляемый Токтемиром,40) который [186] «велику тягость учини людей, овех посече, а овех в полон поведе». Конкретизация источниками направления движения отряда — точно к Твери — позволяет думать, что перед ним была поставлена определенная узкая задача. Скорее всего, поход можно связать с какими-то действиями тверского князя, вызвавшими очередную феодальную неурядицу и последующую просьбу кого-либо из князей-соперников о присылке карательного отряда. О маршрутах отряда Токтемира данных в летописях не содержится.

Сообщение о «рати татарской» 1297 г. во главе с Неврюем содержится в Симеоновской летописи.41) Однако в Никоновской объяснено, что Алекса Неврюй был ханским послом, присутствовавшим на съезде князей во Владимире.42) Этот эпизод интересен подтверждением традиции сопровождения золотоордынских послов значительными военными отрядами. Такой эскорт мог и не вести активных военных действий, но одно его содержание ложилось тяжким бременем на население.

Если на северо-востоке Руси появление золотоордынских отрядов чаще всего было связано с феодальными распрями и являлось инициативой одной из враждующих сторон, то на юго-западе дело обстояло несколько иначе. Монголы отчетливо сознавали, что Галицко-Волынская Русь не испытала столь жестокого и методичного разгрома, в значительной мере сохранив свои силы. Поэтому с самого начального периода существования Золотой Орды в этом направлении было предпринято несколько карательных походов для приведения к полному подчинению князя Даниила. Кроме того, русский юго-запад со второй половины XIII в. неоднократно вынужден был пропускать через свою территорию золотоордынские войска, направлявшиеся в Литву, Польшу и Венгрию. Маршрут каждого из этих походов отмечался обязательными попутными разорениями и грабежами.

Первый поход во владения Даниила был организован сразу же после возвращения из Западной Европы в 1243 г.43-44) Маршрут его не отражен в летописи, известно лишь, что «татарове воеваша до Володавы и по озерам много зла створише», т.е. они продвинулись довольно далеко на северо-запад.* С 1243 по 1252 г. в летописи нет сообщений о появлении золотоордынских отрядов на Юго-Западной Руси. Это, однако, нельзя считать показателем установления здесь полного затишья. Слова Даниила о том, что «рать татарская не престает зла живоущи с нами»,45) обращенные к папским послам, говорят о постоянном существовании напряженности и позволяют предполагать частые, хотя и не глубокие рейды на русскую территорию. Основное значение их сводилось к попыткам отторжения окраинных [187] владений Даниила и утверждения здесь собственной администрации. Характерным примером является случай с Бакотой, правитель которой стал золотоордынским баскаком.46)

Взаимоотношения, сложившиеся в 50-е годы XIII в. между Даниилом и Золотой Ордой, свидетельствуют о явном перевесе сил в сторону русского князя. Летопись прямо говорит о том, что Даниил «держаще рать с Коуремьсою и николи же не бояся Коуремьсе, не бе бо могл зла емоу створити никогда же Коуремьса».47) Зафиксированные попытки Куремсы углубиться во владения Даниила, как правило, кончались неудачами. Это относится к приходу монголов под Кременец в 1252 г.,48) когда они «не оуспевше ничто у Кремянца и возвратишася во страны своя».49) Неудачей закончился и другой поход Куремсы,50) когда его отряд вынужден был «не успевше ничтоже, вратишася во станы своя, рекше в поле».51) Оба раза золотоордынские отряды смогли продвинуться на минимальное расстояние в глубь территории Волынского княжества, даже несмотря на их появление здесь «без вести». В определенной степени этому способствовало и отсутствие пособников в среде местных князей.

Наличие у западных границ сильного соседа, старавшегося проводить независимую политику, естественно, было не по вкусу монголам. И первый шаг к ограничению излишней самостоятельности, вызывавшей все большую тревогу в Золотой Орде, был сделан ханом Берке. В 1258 г. приднепровский улус был передан во владение Бурундая.52) Это был не просто один из эпизодов в перераспределении улусных наделов ближайшим помощником, проводившемся новым ханом. Бурундай по сравнению с Куремсой явно обладал большими возможностями, в первую очередь в военном отношении. Расположившись «на местах Коуремьских», Бурундай предпринял в 1258 г. сложный по маршруту и отдаленный поход на Литву.53) Его полки должны были пройти значительное расстояние от среднего течения Днепра (из района рек Ворсклы и Псёла) до берегов Немана. Причины выбора именно этого района для нападения не совсем ясны. Однако В. Т. Пашуто совершенно справедливо и обоснованно отметил, «что данный поход Бурундая серьезно ослабил Юго-Западную Русь, лишив ее литовского союзника».54) Возможно, именно в этом и состояла одна из целей похода. Для установления хотя бы примерного маршрута золотоордынского войска в Литву нет никаких данных. Можно лишь отметить, что по галицко-волынской территории оно не проходило, так как брат Даниила Василько, вышедший на соединение с Бурундаем из Берестья, прошел по литовской земле.55) Встреча русского и золотоордынского отрядов произошла где-то на правобережье Немана. Соединенные силы продвинулись на север, разорив центральную Литовскую провинцию, где находился г. Троки, и располагавшуюся юго-восточнее Нельшанскую землю.56) Судя по летописному сообщению, особо [188] подчеркивающему, что «взяша татарове всю землю Литовску»,57) подвергшийся опустошению район был значительным по площади. Закончив погром на правобережье Немана, русско-золотоордынское войско переправилось на левый берег реки, в земли ятвягов.58) Отсюда оно резко повернуло к югу и, войдя в пределы Волыни, достигло г. Дорогочина на Западном Буге.59) О дальнейшем его движении сведений нет, можно лишь предполагать, что оно направилось через галицко-волынскую территорию на юг, в приднепровские степи.

Следующий поход Бурундая состоялся в 1259 г. на Польшу.60) На этот раз он двинулся прямо через Волынь в северо-западном направлении. Первым пунктом на Волыни, где остановилось войско Бурундая, был г. Шумск.61) Здесь золотоордынского военачальника встретили князья Василько и Лев, а также представитель Даниила холмский епископ Иван. В Шумске же выяснилась еще одна цель похода Бурундая: он приказал встретившим его князьям уничтожить крепостные сооружения городов Данилова, Стожеска, Львова, Кремянца и Луцка. При этом Бурундай добавил князьям: «оже есте мои мирници», — явно угрожая в случае неповиновения разгромом их владений. Добившись исполнения своего приказа, Бурундай двинулся к Владимиру, укрепления которого также были уничтожены. Следующим пунктом на пути движения золотоордынского войска был Холм, жители которого заперли ворота и отказались подчиниться приказу об уничтожении городских укреплений. Осада города не входила в планы Бурундая, и от него он пошел «вборзе» на территорию Польши к Люблину, далее к Завихосту, затем, переправившись на левый берег Вислы, «начаша воевати землю Лядьскую».62) Кульминацией похода стало взятие Сандомира, все жители которого были перебиты. После этого, разгромив небольшой городок Лысец, войска Бурундая возвратились «во своя веже». Их обратный путь, скорее всего, пролегал той же дорогой.

С 1259 г. на протяжении последующих 15 лет в летописях не отмечено появления золотоордынских войск на территории Юго-Западной Руси. Лишь отчасти это можно связать с началом военных действий против хулагуидов, оттянувших значительные военные силы на юг. В большей же степени это отражало заметно и резко изменившееся соотношение сил галицко-волынских князей и Золотой Орды. Поход Бурундая 1259 г., уничтожение городских укреплений и бегство Даниила в Венгрию,63) показавшее неспособность князя организовать отпор захватчикам, привели к полному утверждению власти монголов над Юго-Западной Русью. Сложившаяся ситуация наиболее кратко, но достаточно полно и выпукло обрисована в одной летописной фразе: «тогда бо бяхоу вси князи в воли в татарьской».64)

После столь длительного перерыва первый монгольский отряд появился в русских владениях в 1274 г.65) в связи с просьбой [189] князя Льва о помощи против Литвы.66) В летописном рассказе об этом содержится любопытная деталь, раскрывающая одну из особенностей присылавшихся на Русь военных сил, цель которых состояла в оказании помощи какому-либо князю. При описании одного из эпизодов похода летописец упоминает о детях золотоордынских воинов, находившихся вместе с ними в отряде.67) В результате создается впечатление, что присланный в ответ на просьбу Льва отряд представлял собой обычный кочевой улус, принадлежавший крупному феодалу. Судя по масштабу проводившейся операции, в данном случае он мог быть в ранге тысячника. Получив соответствующее указание от хана, феодал лишь изменял привычный кочевой маршрут своей орды, направляя ее в нужный район. Естественно, что появление на русской территории такого отряда с чадами и домочадцами лишь усугубляло и без того тяжелые последствия золотоордынского военного присутствия. Подобная практика, однако, вряд ли имела место при посылке больших военных соединений, совершавших сложные и длительные маршруты.

Разорительные и тяжелые последствия, которые приносило населению даже простое прохождение золотоордынских войск через русскую территорию, особенно хорошо видно на примере похода на Литву в 1275 г.: «Ходиша татарове и рустии князи на Литву, не успевше ничто же, възратишася назад. Татарове же велико зло и велику пакость и досаду сътвориша христианом идуще на Литву, и пакы назад идуще от Литвы того злее сътвориша. По волостем, по селом дворы грабяще, кони и скоты и имение отъемлюще, и где кого стретили и облупивше нагого пустят, а около Курска и кострове лнянии в руках потерли, и всюды и вси дворы, кто чего отбежал, то все пограбиша погании. Творящеся на помощь пришедше, обретошася на пакость.»68) Отрывок этот интересен и тем, что позволяет наметить еще один маршрут из степей в Литву. Правда, единственным географическим указанием является упоминание Курска. Отсюда путь, видимо, лежал через брянские и смоленские земли, а в верховьях Днепра резко сворачивал на запад.

Если основной маршрут похода на Литву 1275 г. проходил по левобережью Днепра, то в 1277 г.69) направлявшиеся туда же отряды Ногая пересекли галицко-волынские земли с юга на север. Это связано с тем, что основная территория улуса Ногая находилась западнее Днепра. Его войска прошли прямо к Новгородку и, не дожидаясь подхода сил русских князей, «извоевали все».70)

В 1280 г. Лев уже сам обратился к Ногаю за военной помощью для организации похода на Польшу.71) Вместе с присланными золотоордынскими силами русские отряды направились к Сандомиру, в районе которого переправились на левый берег Вислы. Отсюда князь Лев «с гордостью великою хотя ити ко Кравоу».72) Однако кампания в целом провалилась, так как

[190] полякам удалось нанести значительный урон и русским и монголам.

В 80-е годы новый золотоордынский хан Тулабуга предпринял через галицко-волынскую территорию несколько чисто грабительских походов на запад в союзе с Ногаем и русскими князьями. Все они были организованы со значительным размахом «в силе тяжце во бесщисленом множьстве».73) Первый из них состоялся в 1285 г.,74) причем Ногай и Тулабуга действовали раздельно. Первый напал на закарпатский город Брашев (Прашов), а второй попытался попасть в Венгрию напрямик через Карпаты, где заблудился и вынужден был вернуться «пешь со своею женою, об одной кобыле».75) Каким путем попал в Закарпатье Ногай и по какому перевалу пытался проникнуть в Венгрию Тулабуга, в летописи не сообщается. Высказать же какое-либо предположение за недостатком сведений довольно трудно, так как через Карпаты действовали шесть перевалов.

Полный провал венгерского похода не охладил желания Тулабуги поживиться за счет соседей, и в 1286 г. он организует поход на Польшу,76) также с участием русских князей.77) Со многой силой хан появился у восточной границы Волынской земли в районе Изяславля и двинулся мимо Кременца к Перемилю, т.е. прямо на запад. Отсюда он проследовал к Бужску, где резко повернул на север, к Владимиру. В окрестностях города часть ханского войска по каким-то причинам осталась, «учиниша пусту землю Володимерьскую».78) Сам же Тулабуга отправился к Завихосту, но, дойдя до Вислы, не смог переправиться и пошел вдоль ее правого берега вверх по течению, перейдя устье р. Сан. Несколько выше Сандомира войско по льду переправилось на левый берег Вислы и безуспешно пыталось взять город. Чтобы как-то компенсировать неудачу, золотоордынские отряды в течение 10 дней грабили окрестности, после чего направились к Кракову. Однако, «не дошед его, воротися во Торжькоу», так как пришло известие о появлении у Кракова войск Ногая. В результате Тулабуга вернулся назад и расположился подо Львовом, где простоял две недели, нещадно грабя окрестное население. После столь безрезультатных и явно бесплановых блужданий хан со своим войском покинул галицко-волынские пределы. Разгоревшаяся взаимная вражда между Тулабугой и Ногаем привела к тому, что всесильный временщик организовал поход также на Краков. Его войска прошли вдоль восточных предгорий Карпат на Перемышль, откуда вышли в верховья Вислы, к Кракову. Однако город сумел выдержать осаду.79)

Последний поход Тулабуги на Польшу состоялся в 1287 г.80) Основная цель и маршрут войск в летописи не раскрыты, упомянуто лишь, что хан достиг р. Сан, а на обратном пути вновь оказался подо Львовом.81) На основании этих очень отрывочных сведений можно только предположить, что маршрут 1287 г. [191] повторял предыдущую попытку нападения на Краков. Скорее всего, кампания окончилась также безрезультатно, иначе летописец не преминул бы отметить взятие такого важного центра, как Краков.

За короткое время своего правления Тулабуга три года подряд предпринимал неудачные военные экспедиции на запад. Такое постоянство в выборе направления и района агрессии объясняется не просто желанием захватить как можно больше добычи и пленных. В первую очередь это было продиктовано резким обострением отношений с Ногаем и усилившейся с его стороны угрозой вовлечения Юго-Западной Руси в орбиту своего влияния. Особо нужно отметить походы 1286 и 1287 гг., когда в отношениях между ханом и его темником открыто утвердилось «нелюбовье велико».82) Стремясь показать и еще более утвердить свою власть в Галицко-Волынском княжестве, Тулабуга демонстративно собирает для участия в походе и заднепровских, и волынских князей, хотя сам привел «силоу многоу».83) Этой же цели, а также для запугивания местных князей служили передвижения золотоордынского войска по русской территории, сопровождавшиеся разнузданными грабежами подо Львовом и Владимиром. В районе последнего хан даже оставил часть своих полков, фактически подвергнув город длительной осаде. Объявляя походы на Венгрию и Польшу, Тулабуга выставлял себя защитником внешнеполитических интересов галицко-волынских князей. На самом же деле его действия прямо были направлены на ослабление русских военных сил и откровенный подрыв хозяйственной жизни княжества. Прямое, не прикрытое внешнеполитическим камуфляжем карательное нашествие на Юго-Западную Русь могло возыметь своим результатом открытый переход ее на сторону Ногая. Стараясь не допустить усиления все больше возраставшего влияния Ногая в государстве, Тулабуга настойчиво пытался укрепить свою власть и авторитет в русских княжествах. В ответ на это Ногай провел явно демонстративный параллельный поход на Краков. Причем он не только ухитрился опередить хана, но и провел свои войска по галицкой территории буквально под носом у Тулабуги. Военные действия хана не принесли ему особых лавров в отношении воспрепятствования усилению Ногая и имели лишь временный успех. Искушенный в политике и интригах временщик предпочел применить против хана более надежное и испытанное средство — заговор с целью свержения его с трона.

Военная активность Ногая, улус которого был самой западной частью Золотой Орды (Пруто-Днестровское междуречье), представляет совершенно особый интерес. Отрывочные сведения источников не позволяют со всей глубиной осветить этот вопрос, однако они дают представление не только о масштабе военных действий Ногая, но и о фактически самостоятельной внешней политике, проводимой им на западе. Его прямая [192] экспансия, связанная с приобретением новых областей, была направлена вдоль Дуная. В результате обширные земли между Дунаем и предгорьями Карпат, вплоть до венгерской крепости Турну-Северин на западе, оказались под властью Ногая. Процесс их присоединения начался с 70-х годов XIII в. и продолжался до конца 80-х годов того же столетия. Одновременно с расширением владений Ногая вдоль Дуная, вверх по его течению, происходит заметное усиление политического и военного-давления монголов на государства и княжества, располагавшиеся к югу от реки, вдоль правого берега. В первую очередь это испытала на себе наиболее близко расположенная Болгария. Уже в 70-е годы XIII в. она неоднократно подвергалась монгольским нападениям,84) чему во многом способствовали дружественные отношения между Ногаем и Византией. В соответствии с просьбами византийского императора Михаила VIII Ногай совершал походы на Болгарию в 1271, 1277 и 1278 гг.85) В следующем десятилетии монгольские войска предприняли один из наиболее разорительных походов через Дунай, опустошив Болгарию, Фракию и Македонию.86) Результатом непрекращавшегося военного давления Ногая в Задунавье явилось признание вассальной зависимости от монголов Тырновского царства, Браничевского и Видинского княжеств.87) И наконец, в начале 90-х годов XIII в. вассалом Ногая признал себя король Сербии Милутин, приславший своего сына и видных бояр в качестве заложников.88) Резкая перемена ситуации во владениях Ногая произошла сразу же после его смерти, в 1300 г., в результате чего за Золотой Ордой сохранилось лишь Пруто-Днестровское междуречье. Недостаточность конкретного географического материала в источниках не позволяет детализировать военные кампании Ногая на западе. Однако даже общее их описание и выявление охваченной ими территории, а также достигнутые политические результаты говорят о значительном давлении, длительное время предпринимавшемся монголами на западных рубежах во второй половине XIII в. В определенной степени это нельзя не учитывать при рассмотрение вопросов общеевропейской политики того времени.

Кроме военных операций Ногая на западе Золотой Орды в XIII в. были осуществлены два похода непосредственно против Византии. Оба они проходили под эгидой сарайских ханов еще до возвышения Ногая. Первый поход был организован ханом Берке в 1265 г.89) Проведение его было тесно связано с начавшейся войной Золотой Орды с хулагуидским Ираном. Византия в этом конфликте выступила союзником Хулагуидов, воспрепятствовав проведению нормальных дипломатических отношений между Египтом и Золотой Ордой. Двухлетняя задержка в обмене посольствами (1263—1265 гг.) привела к отправлению Берке на Константинополь 20-тысячного войска,90) которое через Болгарию достигло Константинополя. Сам город взят не был, но окрестности его подверглись опустошению.91) [193] На обратном пути монголы угнали в плен «несметное множество» болгар.92) Сам хан участия в походе не принимал, так как возглавлял армию, действовавшую на Кавказе против Хулагуидов. Здесь же находился в это время и Ногай.

Второй поход на Константинополь состоялся в 1270 г.93) «по случаю неудовольствия» золотоордынского хана Менгу-Тимура византийским императором.94) Скорее всего, «неудовольствие» проистекало от продолжавшегося союза между Византией и Хулагуидами. До взятия Константинополя дело не дошло, так как византийский император встретил ханские войска с «покорностью и почетом». Очевидно, этот поход возглавлял Ногай, так как первые известия о его появлении на западных рубежах государства относятся именно к 70-м годам XIII в. Оба похода на Византию были лишь частными эпизодами в длительной и изматывающей обе стороны войне с Ираном, начавшейся при Берке. Непосредственного влияния на ход военных действий на кавказском фронте Константинополь оказать не мог. Однако его союзнические обязательства по отношению к Хулагуидам были направлены против альянса Египет — Золотая Орда и препятствовали политическим и военным планам этих государств.

В войне с Ираном определенное беспокойство в Золотой Орде вызывала и сложившаяся ситуация на Северном Кавказе. Проживавшие в горах и предгорьях племена и народы не желали подчиняться монгольской власти и постоянно тревожили обитателей примыкавших с севера степей. Еще Рубрук, проезжая в середине 50-х годов через Кавказ, особо отметил, что аланы монголами покорены не были.95) Если же учесть, что этот район при Бату стал личным ханским доменом, то правитель Золотой Орды имел особую заинтересованность в установлении здесь спокойствия. Наконец, аланы могли стать союзниками Хулагуидов, действующими в тылу золотоордынских армий, пользуясь их уходом на территорию Азербайджана. Все эти причины и могли вызвать поход 1277 г. против аланов (ясов), когда был взят и сожжен их главный город Дедяков. О проведении похода стало известно благодаря участию в нем русских князей, отмеченному летописями.96) Их полки выступили совместно с туменами Менгу-Тимура, в результате чего 8 февраля 1277 г. Дедяков пал, а союзники «полон и корысть велику взяша». Это было, несомненно, самое значительное участие русских отрядов в военных кампаниях золотоордынских ханов; память о нем сохранилась даже в песенном фольклоре. Конкретный маршрут похода не нашел отражения в письменных источниках, поэтому изобразить его можно лишь условно.

Почти все время существования Золотой Орды тянулся ее военный конфликт с Ираном. Падение Хулагуидской династии не привело к заключению мира, и война продолжалась при Чобанидах и Джелаиридах. Она наложила заметный отпечаток на внешнеполитическую ориентацию Золотой Орды. Прямым [194] следствием ее было установление тесных связей с отдаленным Египтом и откровенная конфронтация с Византией, от которой в значительной мере зависели свобода плавания и торговые сношения между средиземноморским и черноморским бассейнами. По сути дела, это был внутриимперский конфликт, возникший между двумя родственниками, внуками Чингисхана — Берке и Хулагу. Причины зарождения враждебных отношений на столь высоком уровне должны были иметь достаточно серьезный и веский характер. Сохранившиеся источники излагают их довольно противоречиво, что определялось авторской ориентацией: египетские историки полностью оправдывали Золотую Орду и ее действия, иранские же порицали и обвиняли Берке в неспровоцированном нападении.

Азербайджан территориально занимал районы южнее Куры, центром его был город Тебриз. С севера к нему примыкал Ширван, располагавшийся между Дербентом и Курой, со столицей в Шемахе. В XIII в. Азербайджан и Ширван неоднократно подвергались разорительным монгольским нашествиям в 1221, 1231 и 1254 гг. Причем до установления фактической власти Хулагу в Азербайджане и Ширване эти области были наделены определенной автономией и управлялись специально назначаемыми наместниками каана. Такая ситуация в определенной степени способствовала созданию впечатления об отсутствии твердой закрепленности Азербайджана и Ширвана за конкретным монгольским улусом. Исходя из этого, золотоордынские войска еще до образования государства Хулагуидов «делали набеги до Аррана и говорили, что Арран и Азербайджан также входят в состав владений и становищ их (Джучидов)».97) Претензии Золотой Орды на Азербайджан зашли столь далеко, что в 1254 г. хан Бату даже отправил сюда своего родственника для проведения переписи населения.98) Территориальным претензиям Джучидов способствовало также и то, что они оказали Хулагу в его завоеваниях военную помощь. Причем делалось это неоднократно: вначале Бату послал отряд под командованием Балакана, сына Шейбана,99) а позже Берке прислал подкрепления для окончательного завоевания Ирака.100) В численном отношении отряды представляли значительную силу, поскольку, согласно приказу каана Менгу, было выделено по два человека с десятка «из войск каждого царевича».101) За оказание военной помощи Хулагу обязан был присылать Джучидам треть доходов с завоеванных территорий,102) что до определенного времени неукоснительно соблюдалось.

В 1258 г. войска Хулагу, в составе которых находились и золотоордынские отряды, закончили завоевание Багдадского халифата разгромом его столицы — Багдада, казнив последнего халифа — Мустасима. Исповедовавший ислам Берке на это событие никак не реагировал и даже не отозвал назад свои войска, принявшие участие в уничтожении общемусульманской святыни и высшего религиозного иерарха. Зато падение [195] Багдада произвело сильное впечатление в Египте, так как теперь путь монгольской армии к берегам Нила фактически был свободен. Хулагу не замедлил припугнуть египетского султана, послав ему грубое ультимативное письмо, требуя полной покорности, уплаты дани и принятия монгольского наместника.103) Египетский султан поспешил заручиться поддержкой против него, предложив Берке заключить тесный военно-политический союз. В качестве причины союза выставлялась исключительно религиозная основа — священная война против неверных, религиозный долг мусульман отомстить за смерть халифа.104) Судя по молчанию источников, Берке не отреагировал на это предложение. Однако вскоре ситуация неожиданно и круто изменилась. В 1262 г. Берке потребовал от Хулагу причитающуюся ему «часть тех стран, которые он (Хулагу) завоевал, и тех денег да пленных, что он захватил, как это у них был обычай. Тот убил послов его».105) В этом положении Берке сам предложил египетскому султану действовать совместно против Хулагу.106) Таким образом, причина войны заключалась не в мести за убийство халифа, как это изображали средневековые арабские историки,107) а в разногласиях по поводу дележа добычи и захваченных территорий. Вопрос усугублялся давними претензиями Золотой Орды на Азербайджан, на который за время правления Бату в Золотой Орде привыкли смотреть как на составную часть улуса Джучи. Об отсутствии в войне какой-либо религиозной подоплеки свидетельствует и то, что ее продолжили после смерти Берке правившие за ним ханы, которые не были мусульманами. Обладание Азербайджаном сулило многочисленные политические и экономические выгоды любой стороне, что подробно рассмотрено в серьезном исследовании А. А. Али-Заде,108) поэтому здесь останавливаться на этом не имеет смысла.

Отказ хана Хулагу от выполнения вышеупомянутых традиционных обязательств перед родственниками, которые оказали ему помощь в завоевании, был прямым нарушением ясы Чингисхана. Это и дало Берке моральное право начать военные действия против Хулагуидов, хотя официальная версия, исходившая от самого золотоордынского хана, выглядела так: «Он (Хулагу. — В. Е.) разрушил все города мусульман, свергнул все дома мусульманских царей, не различал друзей и врагов и без совета с родичами уничтожил халифа. Ежели господь извечный поможет, я взыщу с него за кровь невинных».109) Об участии золотоордынских отрядов во всех этих действиях Берке, естественно, никак не упоминает. Первый поход начался в августе 1262 г., когда со стороны Дербента в Ширван вторглась 30-тысячная армия под командованием Ногая.110) Столкновение с передовыми частями Хулагуидов произошло в районе Шемахи, и поле боя осталось за Ногаем. Однако через некоторое время подошли свежие силы Хулагу, и 14 ноября 1262 г. несколько севернее Шемахи, у Шаберана, войско Ногая было [196] разгромлено, а сам он бежал. И только после этого в начале следующего месяца выступили основные силы во главе с самим Хулагу, которые направились к Дербенту. Схватка за эту ключевую крепость длилась весь день 8 декабря, после чего джучидские войска отступили, оставив город в руках врага.111) Переправившись через Терек, хулагуидская армия захватила лагерь и обозы войск Ногая. В результате ответного удара 13 января 1263 г., который возглавил сам Берке, иранцы претерпели жестокий разгром в бою, длившемся «от зари до конца дня» на берегу Терека, причем при отступлении множество их воинов погибло, провалившись сквозь тонкий лед в реку.112) Золотоордынские войска, преследуя отступающих, освободили Дербент и, углубившись недалеко на территорию Ширвана, вернулись назад. На этом закончилась первая золотоордынско-иранская кампания, не принесшая удовлетворения ни одной стороне. Однако Рашид ад-Дин сообщает, что Хулагу чувствовал себя в проигрыше, ибо «расстроенный и с удрученным сердцем занялся возмещением и исправлением потерь и приказал, чтобы во всех владениях приготовили оружие».113) Берке в свою очередь также понял, что проведение военных экспедиций без серьезной предварительной подготовки чревато непредсказуемыми неприятностями. После окончания военных действий враждебные отношения еще больше обострились после того, как Хулагу казнил всех находившихся в его владениях золотоордынских купцов, конфисковав их имущество, а Берке не замедлил поступить также с иранскими.114)

Смерть Хулагу в 1265 г. и восшествие на престол ильханов его сына Абаки не содействовали примирению государств. Больше того, именно в этот год началась вторая кампания, инициатива которой вновь принадлежала Ногаю. Встреча армий произошла на левобережье Куры у р. Аксу в разгар лета 1265 г. Победа осталась за войсками Хулагуидов, и потрепанные отряды раненого Ногая отступили на север, к Шемахе.115) При этом ни одна из сторон не считала себя побежденной, так как каждая ожидала подхода основных сил во главе с ханами. При их подходе армии противников разместились по обеим сторонам Куры, «построили лагери кольцом и стали стрелять друг в друга стрелами».116) После 14-дневного противостояния Берке решил переправиться на правый берег реки в другом месте и двинулся в направлении к Тифлису. Во время этого перехода он заболел и умер.117) Надо полагать, что после этого его армия без возобновления каких-либо операций вернулась через Дербентский проход домой. Что же касается ильхана Абаки, то он решил обезопасить себя от неожиданных вторжений с севера возведением укрепленной линии вдоль левобережья Куры. Рашид ад-Дин сообщает, что здесь «от Далан-наура до степи Курдаман, смежной с р. Курой, построили вал и вырыли глубокие рвы. На защиту их назначили отряд монголов и мусульман, и с обеих сторон стали ходить туда и обратно караваны».118) Точное [197] местоположение оборонительной линии определить не удалось,119) но можно предполагать, что она тянулась в восточной части современного Азербайджана, пересекая р. Пирсагат, на которой находилась знаменитая ханега, разграбленная в XIV в. воинами Узбека. Этот равнинный район наиболее удобен для проникновения на юг, и, кроме того, здесь на пути лежит лишь одна значительная водная преграда, в то время как западнее нужно переправляться еще и через Аракс. Скорее всего, вал тянулся с востока на запад от берега Каспия до района современного города Кюрдамир (по Рашид ад-Дину, «до степи Курдаман, смежной с рекой Курой»).

Вполне возможно, что принятые Хулагуидами оборонительные меры оказали влияние на дальнейшее развитие событий, так как после 1265 г. источники длительное время не сообщают о каких-либо столкновениях между соседями. Вполне возможно, что это было связано с проводимой Менгу-Тимуром кампанией по подчинению горских народов Северного Кавказа. Частью ее был поход 1277 г. на Дедяков, о котором говорилось выше. Затишье длилось 25 лет, до 1290 г., когда со стороны Золотой Орды вновь была предпринята попытка вторжения в области к югу от Дербента. Набег происходил в последний год правления Тулабуги, и возглавляли его несколько эмиров, командовавших войском численностью в один туман (10 тыс. человек). Создается такое впечатление, что войско состояло из собственных дружин пяти эмиров и организованный поход не имел значения государственной акции. Это вытекает не только из рассказа Рашид ад-Дина,120) но и из анализа действий золотоордынских отрядов. Сообщение о нападении с севера ильхан Аргун получил 26 марта 1290 г., после чего в район боевых действий немедленно были направлены иранские войска. Однако в ставку ильхана продолжали поступать «вести о смятении, чинимом врагом»,121) в результате сам Аргун, находившийся в Муганской степи, вынужден был прервать свой очередной медовый месяц и двинуться в сторону Дербента. Согласно Рашид ад-Дину, его войско достигло в середине апреля «холма Туйнак по ту сторону Шаберан»,122) т.е. остановилось в двух переходах от Дербента. Можно думать, что именно в этом месте находились золотоордынские отряды, так как Аргун поспешно ретировался от находившихся на марше войск «в Шаберан к обозу».123) Это произошло 27 апреля, а 29-го «передовым отрядам войск случилось сойтись на берегу р. Карасу, что по ту сторону Дербента»,124) т.е. севернее города, уже на золотоордынской территории. Сообщение это не заслуживает доверия, так как Рашид ад-Дин ничего не сообщает о взятии Дербента иранскими войсками. Кроме того, осада столь мощной крепости, несомненно, требовала бы значительного времени. Согласно же летописи, от прибытия войск в район Шаберана до сражения прошло всего около двух дней. За это время иранские войска могли лишь дойти от Шаберана до Дербента, времени [198] же на осаду у них вообще не оставалось. Скорее всего, в текст Рашид ад-Дина вкралась ошибка и сражение произошло не севернее Дербента, а южнее его, на территории владений ильханов. Конкретным местом битвы можно считать берега р. Карачай (у Рашид ад-Дина — Карасу, что фактически одно и то же), протекающей на отрезке каспийского побережья между г. Шабераном и р. Самуром. Иранцы обратили в бегство золотоордынские отряды, убив и захватив в плен несколько важных эмиров. Золотоордынское вторжение 1290 г. представляло собой заурядный грабительский набег, не рассчитанный на значительную глубину проникновения и длительное пребывание на вражеской территории. Отражение его не представляло особого труда, тем не менее ильхан Аргун «через вестников разослал сообщение об этой победе во все стороны».125) Это может служить косвенным свидетельством отсутствия каких-либо мирных отношений между государствами в предшествовавший 25-летний период военного затишья. Вслед за описанным столкновением наступил период нового затишья, который был нарушен лишь в начале правления хана Узбека.

В имеющихся источниках больше не содержится сведений о каких-либо крупных военных вторжениях Золотой Орды на территории соседей в XIII в. Однако военно-политическая география государства этого периода не может быть полной без освещения внутренних столкновений, причиной которых была борьба за сарайский престол и сепаратизм крупных феодалов. Последнее для XIII в. связано исключительно с деятельностью всесильного временщика Ногая. Кампании, проходившие под его командованием против хулагуидского Ирана, не свидетельствуют об особых военных дарованиях этого человека. Но дальнейшие события со всей возможной полнотой выявили его характер прирожденного интригана, обладавшего хорошо скрываемым, но непомерным честолюбием и безусловным дипломатическим талантом.

До начала эпохи Ногая в Золотой Орде произошло какое-то крупное внутреннее столкновение между двумя неизвестными нам враждующими группировками. Единственное сообщение о нем, сделанное в самых общих чертах, содержится в Ипатьевской летописи. Оно столь расплывчато, что не позволяет даже приблизительно определить место события и причину конфликта. Под 1266 г. в летописи отмечено, что «быс мятеж велик в самех татарех. Избишася сами промежи собою бещисленое множество, акь песок морськы».126) Дата события позволяет связывать его со смертью хана Берке. Возможная же причина может вытекать из последовавшей за этим борьбой за сарайский престол (детей у Берке не было) и из раскола золотоордынской аристократии на два лагеря — противников и сторонников введения в государстве мусульманства. Попытка проведения религиозной реформы Берке вызвала явное противодействие кочевой монгольской аристократии и, как известно, [199] окончилась полным провалом.127) Другое объяснение этому событию подыскать трудно, тем более что в восточных источниках о нем нет никаких упоминаний. Как-либо связать этот факт с действиями беклярибека Ногая также не представляется возможным, так как его сепаратистские тенденции в полную меру проявились несколько позже, уже после смерти Менгу-Тимура. Начало им положил резкий отход Ногая от участия в политических и военных мероприятиях сарайских ханов. Судя по источникам, этот период последовал сразу же за организованным Берке походом на Константинополь, о котором говорилось выше. В летописях нет конкретных данных о том, кто им командовал, однако внезапное исчезновение Ногая на кавказском театре военных действий и последовавшее затем неожиданное появление на западных границах может свидетельствовать в пользу того, что главнокомандующим был беклярибек. Именно с этого времени появляются данные о владении Ногаем землями на западной границе государства. О том, что этот улус числился за ним с самого начала существования государства, никаких данных нет, как их нет и о наличии у него каких-либо других земель в период правления Бату и Берке. Поэтому приходится довольствоваться сведениями о том, что утверждение Ногая на западных границах Золотой Орды произошло после смерти Берке.

Весь длительный период правления Менгу-Тимура Ногай не проявлял заметных сепаратистских наклонностей. Видимо, все его усилия в этот период были направлены исключительно на устройство и расширение собственных владений. Именно это объясняет кажущуюся внезапность, с которой в 80-е годы XIII в. на западе государства появился второй мощный политический центр. Открытые вмешательства Ногая в дела престолонаследия начались во время правления Тулабуги, когда последний был свергнут происками временщика.128) Переворот прошел довольно гладко, без военных столкновений. Первое серьезное военное столкновение с участием армий хана Токты и Ногая произошло в 1298 г. По сообщению источников, противники встретились «при реке Яса, лежащей между владениями Токты и владениями Ногая».129) В другой арабской летописи река названа Яксаем (что В. Г. Тизенгаузен расценивает как современный Аксай), но тут же добавлено: «у Кендулана, а Кендулан большая вода».130) Судя по дальнейшему тексту, эта река протекала западнее Дона, причем довольно близко от него. О последнем свидетельствует то, что потерпевшие поражение войска Токты успели добежать до Дона, переправиться через него и спастись. Из больших рек западнее Дона и в непосредственной близости от него протекает лишь Северский Донец. Поэтому возможно место сражения локализовать в его низовьях.

Следующий эпизод внутригосударственных столкновений связан с походом войска Ногая в Крым, где местные жители убили его внука Актаджу, собиравшего налоги в сопровождении [200] 4 тыс. воинов.131) Столь серьезное неповиновение и непризнание владетельных прав Ногая тотчас вызвало ответные действия с его стороны. Направленное в Крым «огромное войско»132) взяло и ограбило Кафу, Сарукерман, Кырк-Ер и Керчь. Характерно, что среди разоренных городов не упомянут сам Крым — центр улуса, в котором находилась золотоордынская администрация.

Затянувшаяся усобица между ханом и бывшим беклярибеком кончилась решающим сражением в 1300 г., когда Ногай был убит на р. Куканлык.133) Точная локализация этой реки затруднительна; однако, судя по контексту, войска Токты продвинулись значительно западнее за Дон по сравнению с первым сражением. Гибель Ногая позволила Токте объединить все государство под своей властью и ликвидировать центробежные устремления феодалов. Правда, сыновья Ногая еще некоторое время не могли поделить отцовское наследство, причем для этого они привлекали даже военные силы хана.134) Но их междоусобная борьба ни в коей мере не создавала опасности для целостности государства, являя собой пример мелкой феодальной распри.

В XIII в. все 58 лет своего существования Золотая Орда была сильнейшим государством в Европе и Азии, с которым никто не осмеливался вступать в военные конфликты. В этот период источником войн и столкновений являлась сама Золотая Орда, не прекращавшая агрессивных действий по всему периметру границ. Решение любого конфликта исключительно военным путем стало практикой и основой внешней политики золотоордынских ханов. Все их военные предприятия этого периода можно подразделить на три группы: 1) походы, носившие чисто грабительский характер; 2) крупные и мелкие военные экспедиции, предпринимаемые для оказания политического давления и углубления даннической зависимости. Естественным и постоянным их сопровождением был откровенный грабеж и угон пленных; 3) значительные по занятым силам и продолжительные по времени военные кампании, направленные на захват новых территорий.

В отношении Руси (как Северо-Восточной, так и Юго-Западной) эта политика не была связана с захватом и отторжением новых земельных территорий. Основная цель ее состояла в получении возможно большей дани. Именно для этого проводилось периодическое подтверждение политического властвования над русскими княжествами, что достигалось не только прямыми военными походами, но и внедрением постоянной и разветвленной баскаческой организации. Военным вторжениям способствовали вся система и организация монгольского властвования на Руси, которые не только не позволяли накопить силы великому князю, но и постоянно создавали прецеденты для междоусобной борьбы. В таких условиях сарайские ханы внешне выглядели не агрессорами и грабителями, а третейскими [201] судьями, разрешавшими конфликты между русскими князьями. В связи с этим нужно отметить особое акцентирование внимания историков прошлого на том, что золотоордынские войска появлялись на Руси в результате вызова их каким-либо князем. Однако на самом деле это составляло внешнюю, формальную сторону дела, являясь не причиной, а следствием проводимой монголами тонко рассчитанной политики. Изменение внутриполитической ситуации на Руси в XIV в. привело к исчезновению этого внешнего фактора, о чем с достаточной яркостью свидетельствуют золотоордынские нападения во второй половине XIV в. Ни одно из них не было связано с доброй волей великих или удельных князей.

В XIII в. определенное своеобразие можно отметить на западных границах Золотой Орды. С одной стороны, здесь развил бурную и успешную деятельность по захвату новых земель вдоль течения Дуная Ногай. С другой — несколько севернее экспансионистские планы ханов на первых порах успешно сдерживала Галицко-Волынская Русь, противостоявшая не только дипломатическому нажиму, но и прямым военным акциям. В этом регионе местные князья не приглашали монголов для разрешения внутренних конфликтов. В результате со стороны Золотой Орды здесь применялся другой прием (по сравнению с Северо-Востоком), цель которого состояла в том же — ослаблении княжеской власти и политическом подчинении княжества в целом. Монгольские феодалы применили по отношению к Галицко-Волынской Руси метод насильственного союзничества. Прямым объектом нападения при этом служили владения Литвы, Польши и Венгрии, куда золотоордынские войска проходили через русские земли, привлекая к участию княжеские силы. Таким методом достигались различные цели: во-первых, ослабление русского военного потенциала в сражениях с соседями; во-вторых, поддерживание напряженных отношений между Русью, Польшей, Литвой и Венгрией, что гарантировало от объединения их в антиордынскую коалицию; в-третьих, прохождение золотоордынских войск через русскую территорию, а порой и длительная задержка их на ней значительно подрывали местную экономику, так как грабежи и бесчинства при этом были обычным и даже поощряемым явлением.

Естественно, что окончание XIII и начало XIV столетия явилось всего лишь календарной сменой дат, а отнюдь не рубежом, характеризующим какую-либо резкую перемену принципов и направлений золотоордынской внешней политики. Цели ее оставались прежними, средства их достижения также не изменились, однако некоторые сдвиги все же произошли. Именно на рубеже столетий во внутреннем положении Золотой Орды наметился определенный перелом. Длительная борьба Токты [202] против сепаратизма Ногая увенчалась убедительной победой над центробежными силами. В результате XIV век для государства начался периодом несомненного укрепления ханской власти, одним из свидетельств чего явилась денежная реформа, проведенная Токтой в 1310 г.135) Годы его правления, падающие на XIV в., прошли под знаком внутригосударственных преобразований и реформ. Необходимость их вытекала из предыдущих лет напряженной борьбы ханов с сепаратизмом феодалов, приведших к фактическому расколу государства.136) Особое внимание, которое Токта уделил решению многочисленных внутренних проблем, накопившихся за годы смуты, подчеркивается и явным ослаблением военной внешнеполитической активности. Источники не сообщают о каких-либо крупных военных кампаниях, предпринимавшихся Токтой на протяжении XIV в. Лишь буквально накануне своей смерти он попытался организовать поход на Русь.

Деятельность Токты на новой, мусульманской, платформе продолжил Узбек, причем в его правление политика в отношении Руси постепенно выкристаллизовалась в новые формы. Грандиозный размах градостроительства, а также продолжавшиеся войны с Хулагуидами требовали огромных материальных и людских ресурсов. В соответствии с этим все более возрастает объем дани, налагаемой Золотой Ордой на порабощенные государства. В первую очередь это относится к русским княжествам, по отношению к которым Узбек постепенно выработал более изощренную по сравнению со своими предшественниками политику. При нем больше не практикуется отправление на Русь больших войсковых соединений, таких, как рати Дюденя или Неврюя. Последний значительный военный отряд («Щелканова рать») был направлен Узбеком в Тверь в 1327 г., но был полностью разгромлен. Взамен туменов хан отправляет на Русь послов, сопровождаемых небольшими отрядами, перед которыми ставились частные задачи усиления давления на того или иного князя. Основной упор в своей политике на Руси Узбек делает на расчленение русских земель и запугивание князей, он применяет против них самый жестокий террор, чтобы устрашить одних и добиться повиновения других. Так, в 1318 г. был убит Михаил Александрович Тверской, в 1326 — Дмитрий Михайлович Тверской и Александр Новосильский, в 1327 — Иван Ярославич Рязанский, в 1330 — Федор Стародубский, в 1339 — Александр Михайлович Тверской и его сын Федор. В главном, т.е. в получении с Руси требуемого количества дани, Узбек добился успеха. В летописи под 1328 г. записано, что «бысть оттоле тишина велика на 40 лет и престаша погании воевати Русскую землю».137) Об увеличении «выхода» с Руси можно судить по приводимым в летописях отдельным эпизодам, например о просьбе Ивана Калиты дополнительной дани с Новгорода.138) Ставшие хрестоматийными слова песни о Щелкане: «у которого денег нет, у того дитя [203] возьмет...» — относятся к событиям именно этого, особенно тяжелого для русского народа времени и наглядно свидетельствуют о том, чего стоило Руси установление «тишины великой». Наряду с вышеизложенным о значительных переменах политики Золотой Орды по отношению к Руси в XIV в. свидетельствует и такой немаловажный факт, как отмена баскачества.139)

Конкретное рассмотрение золотоордынских походов на Русь в XIV в., по имеющимся летописным данным, позволяет осветить в основном северо-восточное направление. Что же касается юго-западных областей Руси, то сведения о нападениях на них довольно отрывочны. Естественно, что последнее характеризует лишь состояние источников, а отнюдь не какое-то особое отношение монголов к этому региону. Тяжелое положение русских юго-западных земель, сложившееся в результате постоянного золотоордынского давления, с достаточной яркостью рисуется в летописных сообщениях, относящихся к рубежу веков. Очередной жертвой произвола стали Киевский митрополит Максим и все население города. «Не терпя татарского насилия», Максим предпочел бежать из Киева, а вслед за ним город оставили и все жители.140) Крайнюю серьезность сложившейся ситуации подчеркивает бегство высшего представителя церкви, ибо духовенство по сравнению с прочим населением было ограждено от произвола определенными привилегиями.

На землях Северо-Восточной Руси в XIV в. начинается формирование ядра будущего централизованного государства, что отчетливо просматривается в калейдоскопе различных политических ходов и ситуаций, большинство которых поневоле связано с Золотой Ордой или вызвано ее действиями. Военное вмешательство при этом сохраняет роль главного инструмента золотоордынской политики, хотя частота применения его в отдельные периоды различна. Появляется и новая черта по сравнению с XIII в. — отсутствие на Руси больших карательных экспедиций, охватывавших значительные по площади районы. Это явление — отнюдь не результат слабости Золотой Орды или трудностей, связанных со снаряжением многочисленного войска. Оно вытекало исключительно из возросшей мощи Руси и стабильно гарантировалось быстро собираемым великокняжеским войском. Попытки Золотой Орды посылать крупные рати терпят полный крах, встречая хорошо организованное сопротивление, в основе которого лежала концепция недопущения противника на собственную территорию. Так было с ратью Бегича и войском Мамая. Исключение составляет молниеносный, но проведенный с оглядкой набег Тохтамыша 1382 г. Соотношение сил явно и неуклонно менялось в пользу крепнувшей Руси. Что же касается большинства монгольских нападений на Русь, то в XIV в. они носили локальный характер и проводились небольшими силами, как правило, возглавлявшимися [204] «послами». Правда, во время правления Токты была послана «Таирова рать», о которой летописи сообщают вскользь и очень глухо, не давая даже намека на ее маршрут и какие-либо конкретные действия.141) Если опираться на сведения летописей, то это была единственная рать, посланная Токтой в XIV в. на Русь. В самом начале второго похода, который возглавил сам хан, он неожиданно умер недалеко от Сарая.142)

В период правления Узбека военная политика Золотой Орды по отношению к Руси претерпела некоторые изменения. Новый хан практикует отправку послов, сопровождаемых военными отрядами, предназначенными для осуществления конкретной цели. За период от начала его правления (1312 г.) до получения великокняжеского стола Иваном Даниловичем Калитой (1328 г.) на Руси побывало девять посольств (в некоторых было по 2-3 посла) в сопровождении различных по силе воинских отрядов и одна рать, возглавляемая пятью темниками. При этом деятельность ни одного из послов даже с очень большой натяжкой нельзя квалифицировать как дипломатическую. Итоги их появления на Руси сводились к разорению городов и целых волостей, избиению их жителей и угону пленных. Особо нужно отметить, что летописи никогда не упоминают путей прихода и ухода послов; видимо, это были обычные, постоянные дороги в Орду, по которым туда ездили и князья. А за передвижением послов по русской территории можно следить лишь по разоренным ими городам.

Первые послы были направлены Узбеком для сопровождения великого князя Михаила в 1315 г.143) Судя по характеристикам летописи («татарове силни»), а также по тому, что во главе стояли три посла — Таитемерь, Махрожа и Инды, посольство представляло собой довольно значительное воинское соединение. Оно «много зла сотвориша» в Ростове и разбило новгородскую рать под Торжком. На следующий год появились послы Сабанчи и Казанчи, которые «много зла сотвориша Ростову».144) В 1317 г. вместе с Юрием Московским пришел печально знаменитый Кавгадый, отряд которого сначала направился к Костроме, а затем потерпел поражение под Тверью вместе с великокняжескими силами.145) Посол Кончак в 1319 г. направился к Костроме, где было убито 120 человек, а оттуда его отряд повернул к Ростову, ограбив не только город, но и окрестные села.146) В 1320 г. во Владимире действовал отряд посла Байдера.147) Тогда же в Ростове уже в третий раз появились «зли татарове», но доведенное до крайности постоянными разорениями население «изгониша их из града».148) Конкретная задача, связанная с выплатой «выхода» была поставлена перед послом Гаянчаром, прибывшим в Кашин в 1321 г. Действия его здесь «много тягости учинили Кашину».149) Один из наиболее значительных по воинской силе послов — Ахмыл — появился в 1322 г. Возглавляемый им отряд не только «пожже мало [205] не весь» Ярославль, но и прошелся по Низовским города «много зло христианом сътвориша».150)

Наконец, венцом всех практически безнаказанных бесчинств, чинимых на Руси золотоордынскими послами, стал приезд родственника Узбека Чолхана в Тверь в 1327 г. Действия его отряда вызвали восстание горожан, которое подробно и неоднократно описано.151) В ответ на уничтожение посла и его отряда Узбек послал в Тверь исключительно с карательными целями очень значительное по численности войско, которое в летописи расценено как «великая рать».152) По сравнению со всеми предыдущими отрядами послов это была действительно значительная армия, возглавляемая Федорчуком, Туралыком, Сюгой и пятью темниками.153) Действия ее не ограничились взятием и сожжением Твери, взят был также Кашин, «а прочия грады и волости пусты сътвориша». Конкретно в летописном рассказе упоминается лишь одна Новоторжская волость.154) Избиение отряда Чолхана и спешная организация карательной экспедиции 1328 г. как бы подвели итоговую черту целому периоду золотоордынской политики по отношению к Руси. Кочевая аристократия на конкретном примере почувствовала резкий скачок в антиордынских настроениях русского населения, перешедшего от пассивной обороны к активной борьбе. Правительство Золотой Орды вынуждено было искать и вырабатывать новые основы поддержания своего властвования на Руси. Произошедший перелом был настолько четок и практически ощутим, что летописцы с полным правом отметили его записью о том, что с 1328 г. «бысть оттоле тишина велика на 40 лет, и престаша погании воевати русскую землю».155)

Конечно, сама суть монгольского властвования на Руси — «клятого ига» — зиждилась исключительно на военной силе, на постоянно довлевшей угрозе вторжения и жестокого разгрома. Это прекрасно понимал и великий князь Иван Данилович, деятельность которого немало способствовала сохранению «тишины великой». При этом было бы неправильно истолковывать это понятие в буквальном смысле. Золотоордынские послы и военные отряды продолжали появляться на русской земле, но по сравнению с предыдущим периодом они приходили значительно реже и цели их появления порой даже носили действительно характер дипломатических переговоров по каким-то вопросам.

Первое появление золотоордынских войск после 1328 г. в летописях зафиксировано под 1333 г., когда монгольский отряд под предводительством Калантая и Чирича совместно с силами брянского князя ходил на Смоленск.156) В 1338 г. в Твери появились вместе с вернувшимся из Орды князем Александром «послы силны Киндяк и Авдул». В чем конкретно состояли их действия и на какой территории, летопись не сообщает, но в результате ее «много сътворишеться тягости христианом».157)

Через семь лет, в 1340 г., повторился поход на Смоленск, [206] для чего из Орды пришел посол Товлубий. Возглавляемый им отряд прибыл в Переяславль Рязанский, а оттуда уже направился к Смоленску.158) Результаты похода были более чем скромные: простояв под городом несколько дней, объединенные русско-ордынские силы удалились прочь, не взяв его.

В 1342 г. в Переяславль Рязанский направляется посол Киндяк с отрядом. Перед ним была поставлена конкретная цель: посадить на рязанском княжении Ярослава Пронского. Сопротивление этому приказу хана оказал князь Иван Коротопол, который «затворися в граде и бися весь день». Ночью ему удалось бежать из осады, а ворвавшиеся воины Киндяка, как всегда в подобных случаях рассматривая захваченный город наградой за свои труды, часть жителей перебили, а большое число увели в плен.159)

На конец 40-х годов приходится появление в Москве двух послов: Коги в 1347 г. и Тотуя в 1349 г. О каких-либо конкретных действиях Коги летопись ничего не сообщает, что позволяет предполагать чисто дипломатический характер его миссии.160) Появление Тотуя в резиденции великого князя Семена Ивановича было связано с выдачей ему на суд по решению Джанибека литовской дружины во главе с Корьядом. Арестованных литовцев, виновных в опустошении великокняжеских владений, в Москву доставил конвой под командованием Тотуя.161)

С 1349 до 1357 г. в летописях не содержится каких-либо сообщений о появлении на Руси золотоордынских военных отрядов или просто послов. Зато в 1357 г. сообщается о прибытии четырех послов, каждый из которых имел отдельное поручение. Наиболее безобидное и мирное исходило от ханши Тайдулы к митрополиту Алексию с просьбой об излечении ее.162) Появившийся тогда же в Москве Ирынчей охарактеризован как «посол силен», т.е. прибывший в сопровождении значительного военного отряда.163) Прибытие вместе с ним купцов-сурожан позволяет думать, что целью посольства было выяснение финансовых вопросов, скорее всего связанных с получением крупных кредитов под сборы на выплату «выхода». Приезд Ирынчея несколько напоминает появление посла Гаянчара в 1321 г., который требовал уплаты долгов жителями Кашина, о чем упоминалось выше. Следом за Ирынчеем появился посол Иткара «по запрос ко всем князем роуським».164) И, наконец, осенью «прииде из Орды посол силен именем Кошак, и велика бысть истома князем русскым».165) Снаряжение на Русь за очень короткий срок одного за другим нескольких посольств после столь длительного перерыва (с 1349 г.), свидетельствует об экстраординарных событиях. Скорее всего, они были связаны с организацией и проведением в это самое время крупного похода на Иран, во главе которого находился сам Джанибек. Для такого широкомасштабного предприятия требовалось немалое количество средств и людской силы, которые хан надеялся получить с Руси. Других причин для снаряжения одного за [207] другим трех посольств в данной политической ситуации просто не могло быть. Причем особо нужно обратить внимание на то, что ни один из послов не применял силы. Хотя два из них были подкреплены значительными вооруженными отрядами, все они имели характер дипломатических миссий и военных действий не вели. В данном случае воинский контингент позволял более категорично настаивать на требованиях, выдвинутых послами. В летописи это подчеркнуто словами о великой истоме, которую пришлось перенести русским князьям.

Последнее появление на Руси военных отрядов перед началом «великой замятни» в Золотой Орде относится к 1358 г., т.е. ко времени правления Бердибека. В этом году на рязанскую землю пришел «посол из Орды царев сын именем Мамат Хожа». Пребывание его здесь сопровождалось грабежами и бесчинствами, во время которых он обратился к великому князю Ивану Ивановичу с явно авантюрным предложением «о розъезде земля Рязаньскыя».166) Однако великий князь не только не захотел вступать с Мамат Хожой в переговоры, но даже не впустил его на свою территорию. Видимо, он обладал определенными сведениями о персоне посла и его полномочиях, позволявшими относиться к нему с полным недоверием и без боязни. В самом скором времени это оправдалось, и Мамат Хожа по приказу собственного отца был убит.

С наступлением периода «великой замятни» (1359 г.) золотоордынским правителям фактически стало не до Руси, так как в государстве шла беспрерывная борьба за власть. В 60-е годы лишь отдельные феодалы, пытавшиеся обособиться и от Мамая, и от сарайских ханов,167) совершали грабительские набеги с собственными небольшими дружинами. При этом русские князья успевали немедленно принять против них ответные меры.

Под 1361 г. летопись в самом спокойном тоне сообщает о приезде зимой в Тверь из Бездежа (Бельджамена) эмира Урузбуги.168) Причины его появления в источнике не приводятся, поэтому можно с большой долей вероятности предположить, что оно не было связано с военными действиями.

В 1365 г. на рязанской земле появился Тагай из Наручади, один из сепаратистов, пытавшихся обосноваться на северной окраине государства. Ему удалось дойти из г. Мохши (русское название Наручадь) до Переяславля Рязанского и сжечь его. Однако Олег Рязанский с Владимиром Пронским сумели быстро организовать погоню, настигли Тагая и разбили его.169) По сообщению Симеоновской летописи, это столкновение произошло «под Шишевским лесом, на Воине».170) Судя по хорошо известным летописцу топонимам и их русскому звучанию, можно думать, что схватка состоялась еще на рязанской территории, где-то у юго-восточной ее окраины. Более точно идентифицировать эти названия пока не удается. [208]

Другой сепаратист, Булак-Темир, захвативший город Булгар и прилегавшие к нему улусы еще в 1361 г., предпринял с этого плацдарма в 1367 г. нападение на нижегородские владения.171) Его отряды разграбили уезд вплоть до р. Сундовити, притока Волги, находящегося ниже Оки. Судя по летописному контексту, войско Булак-Темира появилось из-за Пьяны и туда же вынуждено было бежать от преследования нижегородской рати. При этом Булак-Темир направился почему-то не к себе в Булгар, а в Сарай, где его и убил хан Азиз. Скорее всего, после разгрома воинства Булак-Темира власть в Булгаре захватил другой феодал, не пустивший в город потерпевших поражение. Если с отрядами феодалов средней руки русские дружины справлялись сравнительно легко, то напор Мамая представлялся куда более серьезным бедствием. Военные силы временщика, целиком поглощенные внутренней борьбой, в 60-е годы не появлялись в русских пределах. Первая рать из орды Мамая зафиксирована летописями в 1373 г. на рязанской земле. Нападение было довольно серьезным, а осуществившие его полки, несомненно, многочисленными. Рязанский князь Олег не нашел достаточно сил, чтобы не допустить разгрома.172) В результате рать Мамая «грады пожгоша, а людии многое множество плениша и побиша и сътворше много зла Христианом и поидоша въсвояси».173)

В 70-е годы Мамай начинает уделять особое внимание Нижегородскому княжеству, направляя сюда послов и организуя одну за другой несколько военных экспедиций. Эти военные и дипломатические акции были вызваны попытками нащупать противовес окончательно вышедшему из подчинения московскому князю. В 1374 г. в Нижний направляется посольство во главе с Сары-ака, разгромленное еще на подходах к городу.174) Из летописного рассказа об этом событии можно извлечь интересные данные о составе подобных посольств. В сообщении говорится о том, что нижегородцы побили послов, «а с ними татар с тысячу». Кроме того, посла Сары-аку взяли в плен, причем не одного, а «с его дружиною». Посольство предстает достаточно серьезной военной единицей, вполне способной к действиям, и отнюдь не дипломатического характера. Что же касается летописных определений «посол силен», то можно не сомневаться, что сопровождение его состояло из отряда в несколько тысяч воинов. Такие посольства представляли не только ощутимую военную угрозу (особенно в XIII и первой четверти XIV в.), но и тяжкое экономическое бремя, поскольку содержание их со всеми дополнительными расходами относилось на счет русского населения.

Неудача посольства Сары-аки лишь озлобила Мамая и заставила перейти к открытым военным вторжениям, осуществлявшимся сравнительно небольшими отрядами. Одно из них, носившее в определенной мере разведочный характер, было проведено в 1375 г. Судя по всему, небольшой по численности [209] отряд прощупал пограничные нижегородские заставы в Запьянье, причинив достаточно вреда этому району и располагавшимся здесь сторожевым заставам.175) Правда, подоспевшее подкрепление заставило нападавших обратиться в бегство, побросав захваченных пленных. Вскоре вслед за этим было совершено новое нападение, но значительно больших сил на нижегородские владения в Запьянье и по р. Киши.176) На этот раз отряды Мамая безнаказанно «все пограбиша и пусто сотвориша и людей посекоша, а иных в полон поведоша».177)

Несколько особняком от перечисленных нападений сил Мамая стоит взятие г. Новосиля в декабре 1375 г.178) Эта акция, по всей видимости, носила чисто грабительский характер и не была связана с какими-либо политическими замыслами. Такую точку зрения подтверждает и выбор объекта нападения, располагавшегося на самой окраине русских владений, и то, что после взятия города золотоордынские войска поспешили покинуть русские пределы.

В последующие годы нападения на нижегородские владения не прекратились, а, наоборот, достигли апогея. В 1377 г. неожиданным ударом была фактически полностью уничтожена русская рать в Запьянье, а вслед за этим разграблен и сожжен Нижний Новгород.179) При этом, естественно, грабежу подверглась вся полоса от Пьяны до центра княжества, по которой двигались отряды Мамая. В том же августе Засурье ограбил Араб-шах180) (Арапша), после чего он благополучно ушел в неизвестном направлении. Сам Араб-шах не был связан ни с сарайскими ханами, ни с Мамаем. Судя по сообщениям русской летописи, это бродячий авантюрист, пришедший со своей дружиной на правобережье Волги из далекой Синей Орды. Появление и действия его отряда во владениях сарайских ханов и Мамая дают представление о неразберихе и безвластии, которые царили на окраинных землях Золотой Орды. Не прошло и года, как в июле 1378 г. Нижний был вновь взят и сожжен.181) Отсутствие каких-либо конкретных летописных данных позволяет лишь предположить, что это были отряды Мамая, пришедшие из-за Пьяны. Их неожиданное появление под стенами города можно объяснить тем, что в предыдущем году были уничтожены располагавшиеся в Запьянье нижегородские заставы и сторожи. При отходе полки Мамая «повоеваша Березово поле и уезд весь».182)

Всего 17 дней отделяют взятие Нижнего Новгорода от крупной военной экспедиции, организованной Мамаем непосредственно против Дмитрия Ивановича. Результатом похода явилась победа русских войск на р. Воже, подробно освещенная В. Д. Назаровым в специальной статье.183) При этом, однако, определенная скудность летописных известий не позволяет точно определить путь войск Бегича и конкретное место встречи на Воже. Немедленно организованная ответная акция Мамая представляла собой сочетание злобы и бессилия в стремлении [210] предпринять что-либо серьезное против московского князя. Понимая свою неподготовленность для столь длительного похода, Мамай ограничился взятием Переяславля Рязанского и бесчинствами в сельской округе владений Олега.184) Именно с этого момента Мамай начинает проводить конкретную и интенсивную военную и дипломатическую подготовку крупномасштабного вторжения на Русь. За два года ему удалось собрать мощную коалиционную армию, позволявшую надеяться на победу.

Из какого района своих владений Мамай начал движение к Куликову полю, на основании имеющихся источников установить точно невозможно. Можно лишь предположить, что он шел из причерноморских степей или непосредственно из Крыма, ибо в августе его ставка находилась на правом берегу Дона. Опираясь на то, что во время преследования остатков войск Мамая их стан был обнаружен на р. Мече, В. А. Кучкин дополнил летописное «за Доном» более конкретным: «на р. Мече».185) Местонахождение ставки именно здесь несколько необычно, так как во всех других случаях золотордынские отряды двигались на Русь левым берегом Дона, ибо походы начинались от Волги или из Сарая. В данном случае расположение ставки на правобережье Дона может указывать на то, что она кочевала с юго-запада (т.е. из Причерноморья), а не с юго-востока (т.е. из Нижнего Поволжья). Согласно летописным известиям, можно четко выделить две стадии пребывания Мамая на Мече. Обе они объединены временным периодом в три недели.186) Первая (начальная) стадия характеризуется летописным сообщением «в то время Мамай ста за Доном».187) Оно недвусмысленно свидетельствует о прибытии ставки самого Мамая на берег Мечи, где она и расположилась. Эта точка была заранее намечена в качестве пункта сбора всего войска, отряды которого стягивались из разных районов владений Мамая, включавших степи между Волгой и Днепром.188) Вторая (конечная) стадия соответствует получению Дмитрием Ивановичем другого известия, в котором подчеркивалась перемена, произошедшая в стане врага: «Поведааше ему Мамаа за Доном събравшеся».189) Последнее указывает на окончание сбора всех ожидавшихся сил (кроме Ягайло) и их готовность к движению на Русь. Не дожидаясь литовского союзника, Мамай пошел навстречу русской рати. Согласно летописи, толчком для этого послужило столкновение двух отрядов, скорее всего разведочных, в котором золотоордынцы были перебиты. И вот тогда-то, «слышав приход княж к Дону и сеченыа свои видев»,190) психически неуравновешенный Мамай в ярости отдал приказ о движении к Непрядве. Что же касается выяснения конкретного места битвы — правый или левый берег Непрядвы, то точка зрения В. А. Кучкина представляется обоснованной и убедительной.191)

Тохтамыш, захвативший в Золотой Орде власть после полного разгрома Мамая на Куликовом поле, на первых порах [211] своей деятельности уделял внимание исключительно внутреннему состоянию государства. Однако после того, как в 1381 г. его посольство к Дмитрию Ивановичу «не дерзнуло» идти в Москву даже в сопровождении 700 воинов,192) что прямо свидетельствовало об очень сильных антиордынских настроениях на Руси, Тохтамыш решил предпринять поход против полностью вышедшего из повиновения московского князя. Хан постарался принять все меры для возможно дольшего сохранения в тайне своих намерений. Обеспечению секретности движения большой армии должен был способствовать арест всех русских купцов в Булгаре. В этих же целях армия из Сарая ал-Джедид не переправилась сразу же на правый берег Волги, а двинулась по левобережью в район Самарской излучины. Переправа на правый берег состоялась, скорее всего, против устья р. Сызрани, откуда начинался один из главных путей на Русь. Далее войско двинулось по долине р. Сызрани мимо города, от которого сохранились остатки у современного поселка Канадей (см. главу о географии городов). Затем дорога шла в направлении одного из самых северных золотоордынских городов — Мохши. Скорее всего, не доходя его, армия свернула прямо на запад, к рязанским пределам. Где-то в этом районе, непосредственно перед Рязанской землей, как отметил летописец «на Серначе»,193) дорогу Тохтамышу переехали посланные с изъявлениями покорности сыновья нижегородского князя Дмитрия Константиновича. Судя по этому сообщению, местонахождение Сернача* на Руси было хорошо известно, что лишний раз подтверждает движение армии по издавна проторенному торговому пути. На западном рубеже своих владений Тохтамыша встретил князь Олег, которому удалось уговорить хана обойти рязанскую землю по южной кромке и выйти к бродам через Оку у Серпухова. Этот город и стал первой жертвой нашествия, после чего Тохтамыш, не задерживаясь, двинулся к главной цели похода — Москве. Можно не сомневаться, что разорение Серпухова, ради чего войско сделало петлю на пути к Москве, было откровенной местью князю Владимиру Андреевичу, одному из главных действующих лиц Куликовской битвы.

После взятия и разграбления Москвы 26 августа хан разделил войско на несколько частей и «роспустил по земли воевати».194) Отдельные отряды направились к Звенигороду, Волоку, Можайску, Дмитрову и Переяславлю. Однако грабеж волостей длился сравнительно недолго, так как один из отрядов был разбит под Волоком ратью Владимира Андреевича, после чего Тохтамыш начал поспешное отступление. По дороге его войско взяло Коломну, а после переправы через Оку «взя всю рязанскую землю и огнем пожже и люди посече».195) [212]

Это был последний значительный поход на Русь. В дальнейшем все помыслы и военные интересы Тохтамыша сосредоточились в южном направлении. Исключение составляла организованная им в 1391 г. карательная экспедиция под командованием оглана Бектута на Вятку. Она была предпринята в ответ на очередной набег ушкуйников и имела целенаправленный характер, ограничившись взятием Вятки, ее грабежом, а также уводом пленных.196) Отправной точкой похода Бектута, скорее всего, стал Булгар.

Политическая ситуация и реальное соотношение сил Руси и Золотой Орды во второй половине XIV в. заметно изменились задолго до Куликовской битвы. Наиболее ярко эти перемены проступают в организации и проведении целого ряда вторжений русских вооруженных сил на золотоордынскую территорию. Это были набеги ушкуйников, карательные экспедиции, проводившиеся против неугодных феодалов по требованию Мамая, самостоятельные походы ратей великого князя, основная цель которых сводилась к обеспечению безопасности русских пограничных владений. При явной несхожести целей перечисленных военных акций все они свидетельствовали в первую очередь о внутренней слабости Золотой Орды. Последнее наиболее выпукло подчеркивают чисто грабительские водные походы ушкуйников по Волге и Каме, которые крайне небольшими силами захватывали значительные населенные пункты. Их разбойничьи набеги не имели характера целенаправленной борьбы против монгольского ига, поскольку ушкуйники с такой же готовностью грабили и русские города. Ушкуйники представляли собой совершенно особую, неуправляемую силу, против которой выступали и новгородские бояре, и великокняжеские дружины, и золотоордынские тумены. Предводители ушкуйников сумели правильно оценить и использовать ситуацию, сложившуюся в Золотой Орде в период «великой замятни». Именно поэтому основное острие их походов было направлено на богатые золотоордынские города Поволжья.

Первое появление ушкуйников в золотоордынских пределах относится к 1360 г., когда они взяли находившийся на левом берегу Камы город Джукетау (Жукотин).197) Скорее всего, они спустились по Вятке в Каму и, взяв город, вернулись назад. Второй поход состоялся в 1366 г., когда на 150 ушкуях новгородцы спустились по Волге до Нижнего, а ограбив его, ушли на Каму «и поидоша до Булгар тако же творяще и воююще».198) В летописях нет четких сообщений о том, удалось ли на этот раз захватить какой-либо из золотоордынских городов. В 1374 г. 90 ушкуев, пройдя по Вятке в Каму, а затем на Волгу, приступили к городу Булгару, жители которого избавились от разорения выкупом. После этого 40 ушкуев вернулись на север, а 50 пошли «на низ к Сараю».199) Удалось ли им дойти до него, летопись не сообщает. В следующем году около 2 тыс. ушкуйников после ограбления Костромы и Нижнего спустились [213] на Каму, затем вернулись на Волгу и продали пленных в Булгаре. Отсюда они двинулись к Сараю, «гости христианьскыя грабячи, а бесермены бьючи». Им удалось благополучно пройти всю территорию Золотой Орды с севера на юг до Хаджитархана, где местный князь с помощью хитрости перебил их.200) Последний поход ушкуйников относится к 1391 г., когда новгородцы с устюжанами спустились по Вятке в Каму, где взяли Джукетау, а затем, выйдя на Волгу, и Казань.201) С награбленным добром они благополучно «поидоша прочь». Однако времена «великой замятни» прошли, и Тохтамыш не оставил без внимания это нападение, о чем упоминалось выше. В целом же походы ушкуйников не сыграли и не могли сыграть сколько-нибудь заметной роли в борьбе Руси против ордынского ига. И не только потому, что это были эпизодические нападения, совершаемые небольшими силами. И не только потому, что они разоряли и свои собственные, русские, города. Но в основном потому, что их действия были направлены против мирного городского и сельского населения, а также против русского и золотоордынского купечества. Последний же поход ушкуйников обернулся тяжестью нового опустошительного золотоордынского нашествия на русские земли, не принеся сколько-нибудь заметной выгоды его участникам, а лишь подтвердив безрезультатность и прямой вред подобных действий, не имеющих политической основы и ведущихся вразрез с общерусской линией, проводником которой окончательно был признан московский князь. Однако глубокое и неоднократное проникновение ушкуйников на территорию Золотой Орды явилось своеобразным барометром, свидетельствующим о далеко зашедшем внутреннем кризисе государства. Несомненно, что этот показатель учитывался при определении генеральной политической линии великого князя в отношениях с Золотой Ордой.

В 70-е годы XIV в. летописи фиксируют несколько значительных походов русских княжеских войск на территорию Золотой Орды. Поход 1370 г. на болгарского князя Хасана (Осана) был вызван просьбой Мамая, который явно не мог своими силами расправиться с вышедшим из подчинения феодалом. Основной костяк в данном случае составили войска князя Дмитрия Константиновича под командованием его брата Бориса и сына Василия. Вместе с ними в походе участвовал «посол царев именем Ачихожа».202) Отправной точкой ратников, скорее всего, был Нижний Новгород, откуда объединенное войско двинулось к Булгару. Успешно выполнив поставленную задачу, ратники возвратились домой. В связи с этим походом нужно отметить, что в XIII в. русские войска также привлекались ханами для участия в совместных операциях (например, поход на Дедяков). Однако в тот период это было следствием полного вассального подчинения русских князей Золотой Орде, одной из форм утверждения и существования политического и экономического ига завоевателей. Что же касается участия [214] русских в походе 1370 г., то здесь их силы играли не вспомогательную, а решающую роль. И обращение Мамая за содействием к русским князьям уже не является свидетельством их полного вассалитета, а отражает шаткость положения самого временщика, вынужденного постоянно держать наготове собственную армию для борьбы с сарайскими ханами.

В отличие от ушкуйников русские князья никогда не рассматривали золотоордынскую территорию в качестве потенциального объекта для грабежа и наживы. Княжеские рати появлялись здесь только в случаях крайней необходимости и всегда для ответных акций, вызываемых нападениями на русские владения. Один из таких походов был проведен зимой 1377 г. в ответ на августовский разгром русских полков на Пьяне. Летописи не позволяют обрисовать точный маршрут этого похода, сообщая лишь о его суммарном результате, который сводился к разгрому всей мордовской земли.203) На основании таких скупых данных можно считать, что военные действия охватили значительный район юго-западнее Пьяны в бассейне рек Алатыря и Мокши.

Несколько раньше, в марте 1377 г., Дмитрий Иванович снарядил большое войско к Булгару. Судя по совершенно особым результатам похода (в Булгаре остались русские чиновники — даруга и таможенник), он был вызван какими-то действиями местных властей, направленными против русского купечества и свободы торговли по Волге.204) Зимнее время позволяет утверждать, что маршрут войска проходил от Нижнего до конечной цели по льду Волги.

Один из наиболее значительных по результатам русских походов был проведен в Закамье в 1399 г. Непосредственным поводом к нему послужило участие владевшего Булгаром царевича Ентяка во взятии Нижнего Новгорода. В ответ на это великий князь снарядил «силу многу» под командованием своего брата Юрия Дмитриевича. За три месяца боевых действий войско взяло города Булгар, Джукетау, Казань, Кременчук и опустошило сельскую округу («всю землю их повоева»).205) Время для похода было выбрано очень удачно, о чем свидетельствует и длительность пребывания русских войск в столь значительном отдалении от собственной территории. Развал золотоордынского государства зашел так далеко, что даже за три месяца оно не смогло организовать сколько-нибудь серьезного отпора, и русские войска беспрепятственно вернулись домой с богатой добычей.

Летописные материалы с достаточной полнотой позволяют осветить военно-географический аспект отношений Золотой Орды с Северо-Восточной Русью. Значительно меньше сведений содержат источники по тому же вопросу в отношении западных соседей Золотой Орды. Однако дело здесь не столько в скудности сохранившихся фактов, сколько в заметном изменении внешнеполитических и военных интересов Золотой Орды [215] в XIV в. Основными направлениями военной активности государства в этом столетии являлись Иран и русский северо-восток. Действия против Литвы, Польши и Венгрии в XIV в. не составляли стержня внешней политики сарайских ханов и носили эпизодический характер. При этом, однако, все европейские государства вынуждены были постоянно помнить о сильном соседе и строить свою политику с учетом его существования. Так, в 1337 г. под Люблином появились объединенные русско-золотоордынские войска.206) А несколько позднее Узбек направил в Польшу 40-тысячную армию, которая была разбита на Висле.207) Однако в период «великой замятни» ситуация на западных рубежах сложилась не в пользу Золотой Орды, и она потерпела здесь ряд крупных поражений, повлекших за собой потерю значительных территорий к западу от Днепра. Основной удар был нанесен Ольгердом в битве при р. Синие Воды (среднее течение Южного Буга) в 1363 г.208) Отсюда литовские войска продвинулись на юг, в низовья Днепра вплоть до Белобережья.209) Еще одно столкновение литовской армии с золотоордынской отмечено под 1374 г. Со стороны Золотой Орды в нем принял участие один из феодалов, улус которого сохранился на западной окраине государства.210) Однако точно локализовать этот поход не удается из-за отсутствия каких-либо географических ориентиров.

Что касается золотоордынских военных действий против Венгрии, то об этом содержатся данные лишь в одной из поздних летописей. Они относятся к 1359 г., когда отряд золотоордынского князя Неимета из бассейна Прута двинулся в Венгрию, дойдя до Мороша. Однако его отряды были разбиты на Тиссе королем Владиславом.211) Скорее всего, именно с этого времени начинается вытеснение монголов с земель Пруто-Днестровского междуречья, где возникает Молдавское княжество. Судя по сообщению источников, в годы правления Тохтамыша власть здесь уже прочно находилась в руках молдавских воевод.212)

Затяжная и прерывистая война с хулагуидским Ираном, начавшаяся еще при Берке, также спорадически вспыхивала и в XIV в. После нескольких взаимных нападений в XIII в. обе стороны установили специальную охрану Дербентского прохода, основная цель которой состояла не только в обороне, а и в предупреждении о приближении неприятеля. Золотоордынская застава располагалась в самом Дербенте,213) а хулагуидская — к югу от него.214) Инициатива продолжения военных действий принадлежала Узбеку, когда он зимой 1318/19 г., пройдя через Дербент, неожиданно появился в Азербайджане. Не встречая сопротивления, его войско продвинулось до р. Пирсагат, где на несколько дней остановилось в районе Пир-Хусейна, откуда двинулось далее на юг к берегу Куры.215) Однако переправиться через нее войскам Узбека не удалось, так как на противоположном берегу начали концентрироваться [216] силы Хулагуидов. Ни одна из армий не рискнула переправиться, и после длившейся несколько дней перестрелки из луков золотоордынские войска повернули назад, уйдя за Дербент.216) Ответный удар был нанесен в 1325 г., когда иранские отряды, пройдя Дербент, приблизились к Тереку. Далее на север они не рискнули углубляться, ограничившись разорением и грабежом районов между Тереком и горами.217) Осенью 1335 г. ильхан Абу-Саид собрал силы для нанесения упреждающего удара по владениям Узбека, но по дороге он умер в Арране, и поход не состоялся.218) Узбек же не отказался от своих намерений, и в следующем году его войска через Дербент вышли к Куре, где на противоположном берегу их уже ждала иранская армия. Противостояние вновь сопровождалось перестрелкой через реку и закончилось отступлением золотоордынских сил за Дербент.219)

Военные столкновения Золотой Орды и Хулагуидского Ирана в период правления хана Узбека не принесли ощутимых результатов ни одной стороне. Приграничные районы обоих государств подвергались опустошению враждующими армиями, но к каким-либо территориальным изменениям это не приводило. В 1336 г. умер последний хан из династии Хулагу, сама причина межгосударственной вражды фактически превратилась в излагаемую по-разному легенду, но военные действия продолжались и при Джанибеке. В отличие от своего предшественника Узбека новому хану удалось добиться куда более ощутимых практических результатов. В определенной степени этому способствовала сложная и напряженная обстановка, сложившаяся в самом Иране.220) Армия Джанибека в 1358 г. через Дербент подошла к Куре, переправилась через реку и вскоре появилась в Ардебиле. Правитель Ирана Мелик Ашреф не смог организовать сопротивление, и золотоордынские войска без труда продвигались вперед, заняв города Сераб и Уджан, а затем и столицу государства — Тебриз. Закончив поход, Джанибек вернулся домой, оставив наместником завоеванных земель своего сына Бердибека.221) Под властью Джучидов оказался весь Азербайджан — Северный и Южный. Однако плоды победы были быстро утрачены, так как Бердибек, бросив все, вернулся в Сарай ал-Джедид, боясь упустить золотоордынский престол, ибо ему сообщили о болезни отца. На этом закончилось золотоордынское владычество над столь желанным Азербайджаном. Следующая, последняя, попытка его завоевания, была предпринята лишь через 30 лет Тохтамышем.

В источниках имеются данные о том, что, кроме похода на Иран, Джанибек предпринял еще одну удачную военную акцию. Однако сведения о ней носят очень расплывчатый и неконкретный характер. В русской летописи это событие отнесено к 1352 г., когда Джанибек вернулся с войны, «прогнав царя Оурдака в пустыню».222) Более или менее точно о направлении похода можно судить лишь по упоминанию о пустыне, так как [217] правитель с подобным именем у восточных авторов не встречается. Исходя из этого, логично предположить, что армия Джанибека направилась на юго-восток (в Среднюю Азию, где находился улус Джагатая) или прямо на восток, во владения ханов Кок-Орды. В опубликованной В. Г. Тизенгаузеном выписке из «Истории Шейх-Увейса» без приведения каких-либо дат сообщается, что Джанибек организовал поход на Джагатаидов «и подчинил себе ту страну».223) Однако подобные сведения не находят подтверждения у других средневековых авторов, а кроме того, у Джагатаидов не было хана с подобным именем.224) Более достоверным будет предположение, что поход 1352 г. связан с событиями, развернувшимися в Кок-Орде после смерти хана Эрзена. Его сын Мубарак-ходжа «начал смуту»,225) по всей видимости желая захватить престол. Против этого выступил его брат Чимтай, которого и поддержала армия Джанибека. А Мубарак, в полном согласии со сведениями русской летописи, был изгнан и «бездомно скитался в краях и странах киргизов и Алтая».226) Этот эпизод лишний раз подтверждает, что Кок-Орда и ее правители находились в политической зависимости от сарайских ханов. И любое проявление кок-ордынскими ханами излишней самостоятельности расценивалось как усиление сепаратистских тенденций. Случай с Мубараком свидетельствует и о том, что Сарай играл решающую роль при утверждении на престоле новых ханов Кок-Орды.

Последним бурным всплеском золотоордынской военной экспансии явилось правление Тохтамыша. Стратегия его политических и военных замыслов была обращена на юг, а конкретно на земли, когда-то составлявшие владения Хулагуидов и Джагатаидов. Ко времени правления Тохтамыша обе династии полностью выродились, а территории их улусов постепенно поглощались завоеваниями Тимура. Такое устремление Тохтамыша, проводившееся целенаправленно, методично и со всей возможной энергией, может свидетельствовать лишь об одном — мечте хотя бы о частичном восстановлении давно рухнувшей и исчезнувшей империи Чингизидов в границах трех улусов: Джучи, Джагатая и Хулагу. Только ради такой далеко идущей и заманчивой цели Тохтамыш мог решиться напасть на собственного благодетеля и спасителя — Тимура. Именно для предстоящей борьбы с Тимуром Тохтамышу требовались надежный тыл и даннические поступления с Руси, чего он и попытался добиться походом 1382 г. на Москву.

Решив эту проблему, Тохтамыш начал готовиться к воплощению своего основного замысла, достижение которого требовало крайне серьезного шага — полного разрыва с Тимуром и прямого нападения на его владения. Масштаб задуманной кампании требовал длительного времени для формирования и экипировки войска. На это ушло полностью два года — с конца 1382 до конца 1384. На исходе 1384 г. почти 100-тысячная армия Тохтамыша,227) пройдя Дербент и Ширван, переправилась [218] через Куру и появилась под Тебризом, который в это время уже относился к владениям Тимура.228-229) После взятия города в начале 1385 г. армия двинулась в Мерагу, откуда повернула назад и, вновь пройдя через Тебриз, опустошила «области Маранда и Нахичевана».230) Закончив поход, войска сконцентрировались в Карабаге (юго-восточный Арран), после чего вернулись в Золотую Орду.

В следующем, 1386 г. Тохтамыш попытался повторить поход в Азербайджан, не зная, что именно в это время в степи Аррана расположился на зимовку Тимур с армией. В результате золотоордынское войско дошло лишь до р. Самур231) (южнее Дербента, на территории современного Дагестана). Встретившись здесь с отрядами Тимура войско Тохтамыша после короткого сражения ушло на север.

Выяснив, что Тимур с армией находится в Иране, Тохтамыш решил напасть на центральные районы его государства. Этот замысел был осуществлен в 1387 г. сразу с двух сторон. Со стороны Кок-Орды через ее столичный город Сыгнак в направлении Сабрана выступило войско под командованием нескольких эмиров.232) Не сумев взять Сабран, оно пошло к Отрару, где столкнулось с тимуровскими отрядами. Разбив их, золотоордынские армии прорвались к Самарканду и Бухаре.233) Одновременно с этим Тохтамыш нанес второй удар со стороны Хорезма. Этими отрядами, видимо, командовал он сам, перебросив их с кавказского театра военных действий по хорошо налаженной торговой дороге Сарай — Хорезм. Несмотря на то что центральные районы державы Тимура буквально были взяты в клещи с запада и востока, особых успехов золотоордынские войска не добились. Они пограбили сельскую округу, взяли несколько мелких городов, но Самарканд и Бухара выдержали осаду. Тимур, находившийся в это время с основными силами в Ширазе, выслал отборный 30-тысячный отряд для помощи своей осажденной столице,234) а в феврале 1388 г. двинулся туда сам со всей армией. В результате золотоордынские войска в спешном порядке покинули его владения. Неожиданное нападение Тохтамыша на Самарканд и Бухару, находившиеся от Волги за многие сотни километров, лишний раз подтверждает, что сарайский хан боролся не за конкретный Азербайджан, а вообще против Тимура.

В ответ Тимур в том же 1388 г. организовал поход на Хорезм. В результате столица его была полностью разрушена и засеяна ячменем, а «обитателей города и области переселили в Самарканд».235) Потеря цветущей и развитой провинции, игравшей ключевую роль в торговле с Востоком, лишь подстегнула завоевательские планы Тохтамыша. Собрав многочисленное войско, в которое входили русские, черкесы, булгары, кипчаки, аланы, башкиры и другие народы, он вновь выступил в конце 1388 г. против Тимура.236) На этот раз маршрут похода пролегал через казахстанские степи к берегам Сырдарьи, т.е. [219] плацдармом для нападения была вновь избрана Кок-Орда. В определенной степени путь войска получил отражение даже в русской летописи, благодаря тому, что Тохтамыш захватил с собой князя Бориса Константиновича. Пройдя с армией 30 дней, он вернулся назад «от места, нарицаемого Оурукътана».237) Скорее всего, его можно соотнести с возвышенностью Улу-тау в Центральном Казахстане. С территории Кок-Орды многочисленный авангард армии переправился на левый берег Сырдарьи, расположившись у г. Зернука (недалеко от устья р. Арыси). Здесь в самом начале 1389 г. его окружили войска Тимура и почти полностью уничтожили. В это время сам Тохтамыш с основным силами безуспешно осаждал на правобережье Сырдарьи г. Сабран,238) но ему удалось взять Яссы (совр. Туркестан). Переждав снежную и холодную зиму, войско Тимура форсировало весной Сырдарью и, преследуя золотоордынскую армию до низовья реки, изгнало ее за пределы Кок-Орды.

Последнее нападение Тохтамыша окончательно укрепило Тимура в решении скорейшей организации похода против Золотой Орды. Он был начат в январе 1391 г. из Ташкента.239) До Тохтамыша, видимо, дошли об этом известия, так как во время привала армии в Карасемане под Отраром к Тимуру прибыли золотоордынские послы с извинениями и заверениями дальнейших дружественных отношений. Не приняв их во внимание, Тимур продолжил движение на север через города Яссы и Сабран, а затем через пустынные районы современного Центрального Казахстана. В начале апреля армия достигла р. Сарысу, откуда направилась к возвышенности Улу-тау. Здесь Тимур приказал высечь памятную надпись о прохождении войска, которая была найдена в 30-е годы нашего столетия.240) Далее армия двинулась к р. Иланчук (совр. Джиланчик в Северном Казахстане), перейдя которую достигла через 8 дней Атакарагуя (предположительно совр. Аманкарагай), после чего переправилась через верховья Тобола и в конце мая вышла на левый берег Яика. Опасаясь засады у известных бродов, войско двинулось вверх по течению реки, где и перешло на правый берег. Через 6 дней у р. Самары были получены сведения о местонахождении войска Тохтамыша. Осторожно продвигась на север по левобережью Волги, Тимур достиг р. Кундурчи (несколько севернее Самарской излучины), на берегах которой 18 июня 1391 г. и была полностью разгромлена армия Тохтамыша. Остатки ее преследовались вплоть до Волги.241)

После 26-дневного отдыха войско с огромной добычей отправилось назад тем же путем, вернувшись домой через 11 месяцев после начала похода. Практические результаты этого длительного и тяжелого предприятия были не столь уж велики. Они сводились к уничтожению какой-то части военных сил Тохтамыша и захвату большой добычи и пленных. Сложнейшая военная экспедиция практически была направлена на [220] удовлетворение тщеславия и самолюбия Тимура, выкормыш которого, Тохтамыш, перестал считаться со своим бывшим благодетелем. Поход, проведенный по пустынным степным районам Золотой Орды, не нанес ей сколько-нибудь ощутимого экономического урона и не затронул жизненно важных политических и хозяйственных центров государства. Как показали ближайшие события, военный потенциал Тохтамыша также не удалось подорвать.

Уже в 1394 г. золотоордынское войско вновь прошло через Дербент и напало на Ширван. Причем Тимур со своими силами находился в непосредственной близости от района военных действий — в азербайджанском городе Шеки.242) Такой выпад Тохтамыша был явно провокационным, тем более что сам он в нападении не участвовал, а остался в Золотой Орде, судя по всему, занимаясь сбором и подготовкой большой армии, с помощью которой надеялся взять реванш. Отрядам Тимура не составило большого труда изгнать из Ширвана за Дербент вторгшиеся полки, после этого сам завоеватель принял твердое решение о походе на Золотую Орду. Перезимовав на берегах Куры, армия Тимура весной 1395 г. начала движение в сторону Дербента.243) Пройдя его, она вышла к Тереку, на берегах которого 15 апреля 1395 г. и произошло решающее сражение с войском Тохтамыша. Битва, а также предшествующие ей и последующие передвижения обеих армий на Северном Кавказе в продолжение всей кампании 1395—1396 гг. изучены в деталях и описаны.244) Ожесточенность сражения и катастрофическое положение, из которого Тимур сумел выйти только с огромным напряжением сил, свидетельствуют о достаточной военной мощи Тохтамыша. Несмотря на это, золотоордынский хан потерпел поражение, и остатки его войска бежали на север. Сам Тохтамыш укрылся где-то в северных лесах.

На этот раз Тимур решил не ограничиваться одним сражением, а совершить несколько длительных маршрутов по основным районам государства. Оставив обозы на Северном Кавказе, он налегке пустился вслед за Тохтамышем и «чрезвычайно быстро днем и ночью шел по следам его».245) Маршрут войска Тимура из Предкавказья лежал прямо на север, к Переволоке между Итилем и Танаисом (Волгой и Доном). Достигнув Туратурской переправы (скорее всего, в районе современного Волгограда, у городища Мечетного), отряды завоевателя двинулись дальше на север к Укеку. Взяв и разорив этот город, они вновь продолжили преследование Тохтамыша вверх по течению Волги, поднявшись несколько выше Самарской излучины. Видимо потеряв следы Тохтамыша, Тимур повернул от Волги к западу, скорее всего попав на известную дорогу, начинавшуюся у Самарской переправы и ведущую к г. Мохши. Отсюда войска свернули на юго-запад, направляясь к берегам Днепра. Разорив города и земли на левобережье Днепра, завоеватели спустились по его течению в Крым,246) [221] а затем «Тимур счастливо направился на русских».247) Причем по дороге из причерноморских степей он подошел сначала к среднему течению Дона, где были окружены и уничтожены отряды одного из золотоордынских феодалов. Отсюда армия двинулась вверх по реке до Ельца, который был взят и сожжен. После чего, по словам русской летописи, он «возвратися всвояси».248)

Переправившись через Дон на его левый берег, Тимур двинулся к Бельджамену, откуда по берегу Дона спустился к Азаку, а затем направился на Кубань, вернувшись на основную базу в Предкавказье. Источники сообщают, что одновременно с основными силами, возглавлявшимися самим Тимуром, по территории Золотой Орды совершали походы в различных направлениях и другие, более мелкие отряды его армии. Например, «Мираншах с бывшим при нем войском, пройдя по берегу реки Тан и ограбив неприятеля» присоединился в Азаке к Тимypy.249) Вернувшись на Северный Кавказ, Тимур провел несколько походов против местных народов, и в первую очередь черкесов и асов, опустошив не только степи от предгорий до берегов Меодиты, но и высокогорные поселения.250) Суровой зимой 1395 г. войска Тимура вновь выступили на север в направлении Хаджитархана и Сарая ал-Джедид. Оба города были взяты, разграблены и сожжены.251) Весной 1396 г. вся армия начала отходить через Дербент в Азербайджан. Причем по дороге не только продолжались нападения и грабежи расположенных в горах крепостей и селений, но даже разыскивались и уничтожались покинувшие их жители, спрятавшиеся в труднодоступных местах.252)

Войска Тимура пробыли в Золотой Орде год — с весны 1395 по весну 1396 г. За это время беспощадному разгрому подверглись буквально все улусы, находившиеся к западу от Волги. Эта часть государства была наиболее развитой — с многочисленными городами и поселками, обширными сельскохозяйственными оседлыми районами и прочно установившимися торговыми связями и путями. Города для завоевателя и его воинов представляли совершенно особый интерес, так как они являлись средоточием многочисленных богатств, награбленных самой золотоордынской аристократией. После разгрома войска Тохтамыша именно города стали желанной добычей завоевателей. Даже летописцы всех передвижений армии Тимура по территории Золотой Орды в первую очередь упоминают о городах. А преследование в степях разрозненного воинства Тохтамыша выглядит в их изложении как заполнение пути от одного населенного пункта до другого. Все маршруты войска Тимура строятся на конкретных передвижениях от одного пункта до другого, что прямо отражено в источниках. Особенно наглядна в этом отношении заключительная стадия проведения основных операций, когда был предпринят специальный поход на Хаджитархан и столицу — Сарай ал-Джедид. В начальный период кампании оба города остались в стороне от боевых действий, [222] когда основные силы были нацелены на погоню за Тохтамышем. Но уйти, не уничтожив два столь крупных центра, связанных с международной транзитной торговлей, Тимур просто не мог. Это свидетельствует не об обычном грабеже, а об определенном политическом замысле, основная цель которого состояла в уничтожении экономического и военного потенциала одного из претендентов на создание «мировой державы». В этом отношении характерно, что Тимур не собирался присоединять все фактически завоеванные территории к своей империи. Он не только не оставил в Золотой Орде каких-либо гарнизонов или наместников, но не позаботился даже о том, чтобы укрепить на ее троне послушную марионетку. Учиненный разгром был столь велик, что самаркандский владетель уже не опасался возрождения мощи государства в прежних масштабах.

Из городов остались нетронутыми населенные пункты бывшей Волжской Булгарии, Сарайчик на Яике и первая столица — Сарай. Почему уцелел этот город, до сих пор остается загадкой, но и археологические материалы свидетельствуют о том, что он не был разрушен. Возможно, что рассказ о походе в сторону старой столицы Золотой Орды содержится в «Книге побед» Низам ад-Дина Шами. Сообщая о рейде Тимура на Сарай ал-Джедид, он добавляет, что параллельно с этим два военачальника, «снарядив войско, отправились в Сарай, разграбили всю внешнюю область и снова вернулись к Тимуру».253) Не исключено, что они по каким-то причинам (возможно, из-за чрезвычайно суровой зимы) не дошли до самой первой столицы, разорив лишь ее округу — «внешнюю область». Доказательством того, что город сохранился и жил в XV в., является посещение его ширазским купцом в 1438 г.254)

Поход Тимура не просто ослабил Золотую Орду, а столь сильно подорвал ее государственность, что она уже не могла возродиться в прежних формах и на прежней территории. После ухода армий Тимура фактически начался период распада, закономерность и неизбежность которого ярко проявилась еще во время «великой замятни».

 

Назад К оглавлению Дальше


1) Тизенгаузен В. Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. СПб., 1884, т. 1, с. 235.

2) Путешествия в восточные страны Плано Карпини и Рубрука. М., 1957, с. 47-48.

3) История Татарской АССР. Казань, 1968, с. 56; История Татарской АССР. Казань, 1973, с. 23; История Мордовской АССР. Саранск, 1979, т. 1, с. 33.

4) Тизенгаузен В. Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. М.-Л., 1941, т. 2, с. 35.

5) ПСРЛ. Л., 1926, т. 1, стб. 470.

6) ПСРЛ. СПб., 1908, т. 2, стб. 784-785.

7) История Татарской АССР, 1968, с. 56.

8) Путешествия в восточные страны..., с. 108.

9) Насонов А. Н. Монголы и Русь. М.-Л., 1940.

10) Выписка в Разряде о построении новых городов и черты. Копия снята А. А. Голомбиовским с документа, хранящегося в Московском архиве Министерства юстиции (Изв. Тамбов. учен. арх. комиссии, 1892, вып. 33, с. 49).

11) Жуков С. Дон (буклет). М., 1934.

12) Загоровский В. П. О древнем Воронеже и слове «Воронеж». Воронеж, 1977.

13) ПСРЛ. Л., 1926, т. 1, стб. 473.

14) ПСРЛ. СПб., 1851, т. 5, с. 186-187.

15) Там же, с. 186.

16) ПСРЛ. СПб., 1885, т. 10, с. 156.

17) ПСРЛ, т. 5, с. 199; ПСРЛ. СПб., 1913, т. 18, с. 78.

18) ПСРЛ, т. 18, с. 78.

19) ПСРЛ, т. 5, с. 199.

20) ПСРЛ, т. 18, с. 78.

21) ПСРЛ. СПб., 1885, т. 10, с. 154.

22) ПСРЛ. Пг., 1922, т. 15, вып. 1, стб. 34.

23) ПСРЛ, т. 18, с. 78.

24) Насонов А. Н. Указ. соч., с. 69-70.

25) ПСРЛ, т. 1, стб. 481-482; т. 18, с. 79-81.

26) ПСРЛ, т. 1, стб. 476.

27) ПСРЛ, т. 5, с. 201.

28) Там же, с. 201.

29) ПСРЛ, т. 10, с. 167.

30) Веселовский Н. И. Заметки по истории Золотой Орды. — Изв. отд. рус. яз. и словесности имп. Академии наук, Пг., 1916, т. 21, вып. 1, с. 1-10.

31) Насонов А. Н. Указ. соч., с. 71-78.

32) Там же, с. 76.

33) ПСРЛ, т. 18, с. 82-83.

34) Там же.

35) Там же, с. 82-83.

36) Там же.

37) ПСРЛ, т. 5, с. 201.

38) ПСРЛ, т. 15, вып. 1, стб. 35; т. 5, с. 201.

39) ПСРЛ, т. 1, стб. 473.

40) ПСРЛ, т. 1, стб. 483; т. 18, с. 83.

41) ПСРЛ, т. 18, с. 83.

42) ПСРЛ, т. 10, с. 171.

43-44) ПСРЛ. СПб., 1908, т. 2, стб. 794.

* Володава находилась на левом берегу Западного Буга, севернее г. Холма (ныне Влодава, на территории ПНР, у перекрестья границ Украины, Белоруссии и Польши).

45) ПСРЛ, т. 2, стб. 826.

46) Там же, стб. 828-829.

47) Там же, стб. 846.

48) Пашуто В. Т. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. М., 1950, с. 272.

49) ПСРЛ, т. 2, стб. 829.

50) Пашуто В. Т. Указ. соч., с. 293.

51) ПСРЛ, т. 2, стб. 842.

52) Пашуто В. Т. Указ. соч., с. 274.

53) Пашуто В. Т. Указ. соч., с. 283-284.

54) Там же, с. 284.

55) ПСРЛ, т. 2, стб. 847.

56) Там же.

57) ПСРЛ, т. 5, с. 189.

58) ПСРЛ, т. 2, стб. 847-848.

59) Там же, стб. 848.

60) Пашуто В. Т. Указ. соч., с. 284.

61) ПСРЛ, т. 2, стб. 849.

62) Там же, стб. 852.

63) Там же, стб. 850.

64) Там же, стб. 872.

65) Там же, стб. 871-872.

66) Пашуто В. Т. Указ. соч., с. 294.

67) ПСРЛ, т. 2, стб. 872.

68) ПСРЛ, т. 18, с. 74. [224]

69) Пашуто В. Г. Указ. соч., с. 296.

70) ПСРЛ, т. 2, стб. 877.

71) Пашуто В. Т. Указ. соч., с. 297.

72) ПСРЛ, т. 2, стб. 882.

73) Там же, стб. 888.

74) Пашуто В. Т. Указ. соч., с. 297.

75) ПСРЛ, т. 2, стб. 891.

76) Пашуто В. Т. Указ. соч., с. 297.

77) ПСРЛ, т. 2, с. 891-895.

78) Там же, стб. 893.

79) Там же, стб. 895.

80) Пашуто В. Т. Указ. соч., с. 298.

81) ПСРЛ, т. 2, стб. 897, 900.

82) Там же, стб. 892.

83) Там же.

84) История Болгарии. М., 1954, т. 1, с. 144.

85) Ников П. Татаробългарски отношения презъ средните векове съ огледъ къмъ царуването на Смилеца. — In: Годишник на Софийския университет. Историко-филологически факултет. София. 1921, т. 15/16, с. 14.

86) История Болгарии, т. 1, с. 146; Георгия Пахимера история о Михаиле и Андронике Палеологах. — В кн.: Византийские историки, переведенные с греческого при Cанктпетербургской духовной академии. СПб., 1862, т. 7, с. 484-489.

87) Ников П. Указ. соч., с. 15.

88) Там же, с. 23.

89) Насонов А. Н. Указ. соч., с. 42-43, примеч. 5.

90) Римская история Никифора Григоры. — В кн.: Византийские историки, переведенные с греческого при Санктпетербургской духовной академии. СПб., 1862, т. 6, с. 96.

91) Тизенгаузен В. Г. Указ. соч., т. 1, с. 190-191.

92) Римская история Никифора Григоры..., с. 97.

93) Насонов А. Н. Указ. соч., с. 43.

94) Тизенгаузен В. Г. Указ. соч., т. 1, с. 380.

95) Путешествия в восточные страны..., с. 186.

96) ПСРЛ, т. 5, с. 199; т. 18, с. 75.

97) Тизенгаузен В. Г. Указ. соч., т. 2, с. 81.

98) Али-заде А. А. Социально-экономическая и политическая история Азербайджана XIII—XIV вв. Баку, 1956, с. 118-119.

99) Рашид ад-Дин. Сборник летописей. М.-Л., 1960, т. 2, с. 81.

100) Тизенгаузен В. Г. Указ. соч., т. 1, с. 100.

101) Рашид ад-Дин. Указ. соч., т. 2, с. 81.

102) Тизенгаузен В. Г. Указ. соч., т. 1, с. 73.

103) Рашид ад-Дин. Указ. соч., М.-Л., 1946, т. 3, с. 51.

104) Тизенгаузен В. Г. Указ. соч., т. 1, с. 55, 63.

105) Там же, с. 275.

106) Там же.

107) Там же, с. 205.

108) Али-заде А. А. Указ. соч., с. 314-318.

109) Рашид ад-Дин. Указ. соч., т. 3, с. 59.

110) Там же.

111) Там же.

112) Там же, с. 60.

113) Там же.

114) Али-заде А. А. Указ. соч., с. 319-320.

115) Рашид ад-Дин. Указ. соч., т. 3, с. 68.

116) Там же.

117) Там же.

118) Там же.

119) Али-заде А. А. Указ. соч., с. 321.

120) Рашид-ад-Дин. Указ. соч., т. 3, с. 124-125.

121) Там же, с. 124. [225]

122) Там же.

123) Там же.

124) Там же, с. 124-125.

125) Там же, с. 125.

126) ПСРЛ, т. 2, стб. 863.

127) Егоров В. Л. Развитие центробежных устремлений в Золотой Орде. — Вопр. истории, 1974, № 8.

128) Тизенгаузен В. Г. Указ. соч., т. 1, с. 106-108.

129) Там же, с. 111.

130) Там же, с. 159.

131) Там же, примеч. 1.

132) Там же, с. 112.

133) Там же, с. 114.

134) Там же, с. 115-117.

135) Федоров-Давыдов Г. А. Клады джучидских монет. — В кн.: Нумизматика и эпиграфика. М., 1960, т. 1, с. 103.

136) Насонов А. Н. Указ. соч., с. 70-71; Егоров В. Л. Указ. соч., с. 40-41.

137) ПСРЛ, т. 15, вып. 1, стб. 44.

138) ПСРЛ, М.-Л., 1949, т. 25, с. 172.

139) Насонов А. Н. Указ. соч., с. 109.

140) ПСРЛ, т. 18, с. 85.

141) Насонов А. Н. Указ. соч., с. 81.

142) Тизенгаузен В. Г. Указ. соч., т. 2, с. 141.

143) Насонов А. Н. Указ. соч., с. 82-83; ПСРЛ, т. 1, стб. 529; т. 15, вып. 1, стб. 36; т. 18, с. 88.

144) ПСРЛ, т. 1, стб. 529; т. 25, с. 161.

145) Насонов А. Н. Указ. соч., с. 83-84; ПСРЛ, т. 15, вып. 1, стб. 37-38.

146) ПСРЛ, т. 1, стб. 529; т. 25, с. 161.

147) Насонов А Н. Указ. соч., с. 89.

14)8 ПСРЛ, т. 1, стб. 530.

149) Насонов А. Н. Указ. соч., с. 89; ПСРЛ, т. 10, вып. 1, стб. 41.

150) ПСРЛ, т. 1, стб. 530; т. 15, вып. 1, стб. 42.

151) Насонов А. Н. Указ. соч., с. 91; Черепнин Л. В. Образование русского централизованного государства в XIV—XV веках. М., 1960, с. 475-497.

152) ПСРЛ, т. 18, с. 90.

153) Там же.

154) ПСРЛ, т. 25, с. 168.

155) ПСРЛ, т. 15, вып. 1, стб. 44.

156) Там же, стб. 47.

157) Там же, стб. 48.

158) Насонов А. Н. Указ. соч., с. 104; ПСРЛ, т. 15, вып. 1, стб. 51-52.

159) ПСРЛ, т. 15, вып. 1, стб. 54; т. 25, с. 174-175.

160) ПСРЛ, т. 15, вып. 1, стб. 57.

161) Там же, стб. 58.

162) Там же, стб. 66.

163) Там же, стб. 65.

164) Там же, стб. 66.

165) ПСРЛ, т. 25, с. 180.

166) ПСРЛ, т. 15, вып. 1, стб. 67.

167) Егоров В. Л. Золотая Орда перед Куликовской битвой. — В кн.: Куликовская битва: Сб. ст. М., 1980.

168) ПСРЛ, т. 15, вып. 1, стб. 71.

169) Там же, стб. 80.

170) ПСРЛ, т. 18, с. 104.

171) ПСРЛ, т. 15, вып. 1, стб. 85.

172) Кучкин В. А. Русские княжества и земли перед Куликовской битвой. — В кн.: Куликовская битва, с. 94.

173) ПСРЛ, т. 15, вып. 1, стб. 104.

174) Там же, стб. 106.

175) Там же, стб. 113.

176) Кучкин В. А. Указ. соч., с. 103. [226]

177) ПСРЛ, т. 15, вып. 1, стб. 109.

178) Кучкин В. А. Указ. соч., с. 103.

179) Там же, с. 105-106.

180) Там же.

181) Там же, с. 107-108.

182) ПСРЛ, т. 15, вып. 1, стб. 133-134.

183) Назаров В. Д. Русь накануне Куликовской битвы. — Вопр. истории, 1978, № 8.

184) ПСРЛ, т. 15, вып. 1, стб. 135.

185) Кучкин В. А. Победа на Куликовом поле. — Вопр. истории, 1980, № 8, с. 13.

186) Сказания и повести о Куликовской битве. Л., 1982, с. 18.

187) Там же.

188) Егоров В. Л. Золотая Орда перед Куликовской битвой.

189) Сказания и повести о Куликовской битве, с. 18.

190) Там же, с. 19.

191) Кучкин В. А. Победа на Куликовом поле, с. 16-19.

192) ПСРЛ, т. 15, вып. 1, стб. 142.

193) Там же, стб. 143.

* В настоящее время расположение этого объекта неизвестно. Современный город Сергач, находящийся на левом берегу р. Пьяны в Горьковской обл., нельзя идентифицировать с упоминающимся в летописи Серначем.

194) ПСРЛ, т. 15, вып. 1, стб. 145.

195) Там же, стб. 146.

196) Там же, стб. 160.

197) Там же, стб. 69.

198) Там же, стб. 81.

199) Там же, стб. 106.

200) Там же, стб. 113-114.

201) Там же, стб. 160-161.

202) Там же, стб. 92.

203) Там же, стб. 120.

204) Там же, стб. 116.

205) ПСРЛ, т. 25, с. 225-226, 229.

206) Пашуто В. Т. Образование Литовского государства. М., 1959, с. 391.

207) Там же.

208) Флоря Б. Н. Литва и Русь перед битвой на Куликовом поле. — В кн.: Куликовская битва, с. 149-150.

209) ПСРЛ, т. 15, вып. 1, стб. 75.

210) Флоря Б. Н. Указ. соч., с. 153-154, примеч. 39.

211) ПСРЛ. СПб., 1856, т. 7, с. 256-258.

212) ПСРЛ, т. 25, с. 213.

213) Тизенгаузен В. Г. Указ. соч., т. 2, с. 71.

214) Там же, с. 86-87.

215) Там же, с. 86-88.

216) Там же, с. 100.

217) Там же, с. 92.

218) Там же, с. 93.

219) Там же, с. 101.

220) Али-заде А. А. Указ. соч., с. 332-334.

221) Тизенгаузен В. Г. Указ. соч., т. 2, с. 94-96.

222) ПСРЛ, т. 15, вып. 1, стб. 61.

223) Тизенгаузен В. Г. Указ. соч., т. 2, с. 101.

224) Босворт К. Э. Мусульманские династии. М., 1971, с. 197.

225) Тизенгаузен В. Г. Указ. соч., т. 2, с. 130.

226) Там же.

227) Там же, с. 97, 109.

228-229) Там же, с. 109.

230) Там же, с. 98.

231) Там же, с. 110.

232) Там же, с. 153.

233) Там же, с. 154.

234) Там же.

235) Там же, с. 155.

236) Там же, с. 156. [227]

237) ПСРЛ, т. 15, вып. 1, стб. 156.

238) Тизенгаузен В. Г. Указ. соч., т. 2, с. 157.

239) Там же, с. 159.

240) Поппе Н. Н. Карасакпайская надпись Тимура. — Труды отдела Востока Государственного Эрмитажа. Л., 1940, т. 2, с. 185-187; Греков Б. Д., Якубовский А. Ю. Золотая Орда и ее падение. М.-Л., 1950, с. 356-357.

241) Тизенгаузен В. Г. Указ. соч., с. 160-171.

242) Там же, с. 173.

243) Там же, с. 174.

244) Греков Б. Д., Якубовский А. Ю. Указ. соч., с. 364-366; Ртвеладзе Э. В. О походе Тимура на Северный Кавказ. — Арх.-этнограф. сб., Грозный, 1976, т. 4, с. 103-128; Хизриев X. А. Нашествие Тимура на Северный Кавказ и сражение на Тереке. — Вопр. истории, 1982, № 4.

245) Тизенгаузен В. Г. Указ. соч., с. 178.

246) Там же, с. 185.

247) Там же, с. 179.

248) ПСРЛ, т. 15, вып. 1, стб. 165.

249) Тизенгаузен В. Г. Указ. соч., т. 2, с. 180.

250) Ртвеладзе Э. В. Указ. соч., с. 111-120.

251) Тизенгаузен В. Г. Указ. соч., т. 2, с. 184-185.

252) Ртвеладзе Э. В. Указ. соч., с. 121-127.

253) Тизенгаузен В. Г. Указ. соч, т. 2, с. 123.

254) Заходер Б. Н. Каспийский свод сведений о Восточной Европе, М., 1967. т. 2, с. 166. [228]


Назад К оглавлению Дальше