Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Овсянников В.В. (Уфа).
Природно-географический фактор в выделении комплексов вооружения памятников Урало-Поволжья эпохи средневековья

Культуры евразийских степей второй половины I тысячелетия н.э. Самара, 1996 г.
[165] — конец страницы.
Сканы предоставил Антон с крыма.

Значительное количество хорошо документированных и насыщенных инвентарем некрополей дает возможность широкого применения статистических методов. В данной работе приведена попытка выявления степени сходства комплексов вооружения урало-поволжских раннесредневековых памятников посредством сравнительно-статистических методов с целью определения происхождения и степени схожести исследуемых объектов. В центре нашего внимания находились памятники кушнаренковско-караякуповского типа, неволинской, поломской и ломоватовской культур, а также памятники ранней Волжской Болгарии.

Для первоначальной группировки материала было проведено сравнение оружиесодержащих памятников между собой по составу категорий предметов вооружения и конского снаряжения. В качестве сравниваемых признаков было выбрано удельное содержание в могильниках клинков, накладок на лук, железных и костяных наконечников стрел, топоров, копий, доспехов, удил и стремян. Сравнивались между собой 20 памятников: Верх-Саинский (грунтовый), Неволинский, Манякский, Больше-Тиганский, Больше-Тарханский, Танкеевский, Агафоновский, Деменковский, Урьинский, Каневский, Варнинский, Мыдланьшайский, Тольенский могильники и Лагеревские, Старо-Халиловские, Каранаевские, Муракаевские, Синеглазовские, Бекешевские, Хусаиновские курганы.

Количественные данные по категориям предметов вооружения и конского снаряжения представлены в таблице 1. По каждому памятнику суммировались предметы вооружения и конского снаряжения. Посредством деления количества предметов в каждой категории на вычисленную сумму получен удельный вес каждой категории предметов для каждого памятника. Полученные данные сведены в таблицу 2. [165] Далее комплексы предметов вооружения и конской узды из указанных памятников сравнивались попарно по формуле коэффициента сходства, приведенного в работе (Федоров-Давыдов Г.А., 1987, с. 136-142):

S = V₁(min) + V₂(min) + ... + V_n(min),

где V(min) - минимальное процентное содержание из каждой пары сравниваемых признаков двух выборок, n — количество сравниваемых признаков. Полученные данные сводятся в четырехдольную таблицу, затем обрабатываются по методу корреляционных плеяд (Федоров-Давыдов Г.А., 1987, с. 153-158). В результате получаем следующий граф связей (рис. 1).

Как видно на графе, сравниваемые памятники разделились на три плеяды. Все плеяды отличаются сильными внутренними связями. Для проверки выбранного нами критерия (удельный вес категорий предметов вооружения и конского снаряжения) полученные плеяды сравним с этнокультурной ситуацией в регионе.

Не вызывает сомнений группировка памятников II плеяды. Основу этой плеяды составляют памятники лесных культур Прикамья — ломоватовской и поломской. Следовательно, погребальные памятники двух родственных культур, занимающих также сходные природные ареалы, содержат схожий ассортимент предметов вооружения и конской узды. Для этой группы памятников характерным является превалирующий в комплексе удельный вес железных наконечников стрел, значительное содержание древкового оружия и удил. Удельный вес остальных категорий, учтенных при сравнении, не превышает значения 0,05 и вследствие этого не играет роли при выявлении связей.

В эту плеяду вошли также Танкеевский и Больше-Тиганский могильники. Танкеевский некрополь содержит комплекс вооружения, близкий лесным памятникам Прикамья. На это указывает высокий удельный вес железных наконечников стрел (0,64), топоров (0,11) и удил (0,15). Выявленная нами сильная связь Танкеевского могильника с ломоватовскими и поломскими памятниками подтверждается выводами об этнической принадлежности населения, оставившего этот некрополь. Е.П.Казаков, исследовавший этнические компоненты, участвовавшие в сложении культуры населения Волжской Болгарии, отметил широкое участие ломоватовско-поломского элемента именно по материалам Танкеевского могильника (Казаков Е.П., 1992, с. 245). Следовательно, выявленная сильная связь между комплексами вооружения Танкеевского [166] могильника, с одной стороны, и ломоватовско-поломских памятников с другой, отвечает реальной исторической обстановке.

Близость к памятникам II плеяды Больше-Тиганского могильника выглядит на первый взгляд несколько неожиданно.

Традиционно Больше-Тиганский некрополь включается в круг памятников караякуповского типа, основная масса которых вошла в I и III плеяды. Состав категорий предметов вооружения и узды Больше-Тиганского могильника полностью совпадает с остальными караякуповскими памятниками. Однако удельный вес каждой категории значительно отличается. Основной признак, по которому Большие Тиганы вошли во II плеяду - высокий удельный вес железных наконечников стрел (0,85). Удельный вес остальных категорий признаков оставляет не более 0,13, что естественно не может повлиять на установление связей. Таким образом, фиксируются значительные изменения в комплексе вооружения населения, оставившего Большие Тиганы. По сравнению с остальными караякуповскими памятниками здесь происходит уменьшение доли клинкового оружия, топоров и предметов конского снаряжения. Эти изменения связаны с изменившейся этнической обстановкой на рубеже IX—X вв. Больше-Тиганский могильник оставлен караякуповцами, оставшимися после ухода основной массы родственного населения. Судя по географическому расположению могильника, оставшаяся часть караякуповцев вынуждена была переселиться севернее на территорию, входящую в состав Волжской Болгарии. Как было отмечено на примере Танкеевского могильника, комплекс вооружения части населения Волжской Болгарии испытал влияние лесного населения Прикамья. Аналогичный процесс происходил и с караякуповцами. Интересным аспектом этого процесса является то, что при сохранении традиционного комплекса вооружения (клинок, лук, железные наконечники стрел, топор, удила, стремена) значительно меняется количественное соотношение категорий, составляющих комплекс большетиганского населения. В первую очередь сокращается доля клинкового оружия и стремян — предметов, относящихся к всадническому комплексу вооружения. Увеличивается доля наконечников стрел - наиболее демократичного оружия. Следовательно, в среде переселившегося на территорию Волжской Болгарии караякуповского населения происходят определенные социальные изменения. Сокращается прослойка населения, составлявшая конное войско.  Вооружение [167] основной массы караякуповцев приближается по составу к ломоватовско-поломскому населению, что, вероятно, указывает на схожую социальную роль этих групп населения в Болгарском государстве.

Основу плеяды III составляют юго-западные памятники караякуповской культуры. К ним примыкает Больше-Тарханский могильник ранних болгар. Наиболее весомые категории этой группы памятников — удила, стремена и железные наконечники стрел. То есть, в эту плеяду объединились памятники, содержащие наибольший процент конского снаряжения и, следовательно, оставленные населением, у которого коневодство выступало одной из основных отраслей хозяйства. Этот вывод соответствует сведениям о болгарах как кочевом народе, у которого основную силу войска составляла конница. Носители караякуповской культуры у большинства исследователей также ассоциируются с кочевым населением. Последнее вытекает из характера оставленных ими археологических памятников (курганные могильники, не связанные с поселениями, и поселения со слабым культурным слоем, которые находятся несколько севернее некрополей). К тому же южная группа караякуповских памятников расположена на границе степи и лесостепи — в природной зоне, наиболее благоприятной для культивирования кочевого скотоводства.

В плеяду I входят памятники неволинской и северо-восточная группа караякуповских памятников. Для памятников этой плеяды характерно распределение основного веса на категории железных наконечников стрел, костяных наконечников стрел и удил. Причем костяные наконечники стрел характерны лишь для этой группы памятников. По сравнению с плеядой II здесь несколько повышается доля костяных накладок на лук и стремян и в свою очередь уменьшается доля древкового оружия. Эта плеяда по своим количественным характеристикам занимает промежуточное положение между II и III плеядами. Хотя в неволинских могильниках содержался аналогичный прикамским культурам состав категорий вооружения (клинки, наконечники стрел, топоры, копья, удила и стремена), тем не менее удельный вес этих категорий неравнозначен. В неволинских памятниках и примыкающем к ним Деменковском могильнике ломоватовской культуры значительно выше удельный вес предметов узды, что говорит о более значительной роли коневодства в памятниках, расположенных на границе лесной и лесостепной зоны. Наиболее неожиданным явилось разделение памятников караякуповской культуры на две [168] группы. Причем в плеяду III вошли лишь памятники VIII—IX вв., а в I плеяду наряду с ранними VIII—IX вв. вошли и позднекараякуповские — X—XI вв.

Комплекс вооружения обеих групп отличается как по составу, так и по удельному весу категорий вооружения. Как уже отмечалось, для южных памятников наиболее характерными являются следующие категории — железные наконечники стрел, удила и стремена. В северных удельный вес конской узды значительно ниже. Соответственно ниже содержание клинкового оружия. Более значителен процент древкового оружия и добавляются новые категории вооружения — костяные наконечники стрел и защитное вооружение. С точки зрения этнополитических процессов в регионе выделение в караякуповской культуре двух групп памятников, различающихся по составу вооружения выглядит следующим образом. По мнению многих исследователей, носители караякуповской культуры отождествляются с древними венграми, переселившимися в IX в. из Великой Венгрии в Леведию (Иванов В.А., 1988). Соответственно территория Южного Приуралья ассоциируется с Великой Венгрией. Одним из аргументов противников этой гипотезы является тот факт, что караякуповская культура продолжает функционировать в Приуралье до XI в. (Расторопов А.В., 1993). Установленный нами факт наличия в караякуповской культуре двух различных комплексов вооружения в некоторой степени смягчает это противоречие. Как упоминалось выше, в IX в. перестают функционировать лишь южные караякуповские могильники (Хусаиново, Бекешево I, II). Северные же памятники продолжают функционировать (Лагерево). Таким образом, различие в вооружении караякуповских памятников говорит о некоторой степени обособленности южных памятников от северных. О степени этой обособленности говорить пока рано, так как для этого различий в вооружении недостаточно, здесь необходим подробный анализ погребального обряда и ассортимента инвентаря караякуповских памятников. Тем не менее факт различия южных и северных памятников караякуповской культуры можно считать установленным. Вероятно, именно это сыграло роль в различной исторической судьбе двух караякуповских групп. Южная покинула Приуралье в IX в. в составе венгерского племенного союза, а северная осталась на прежнем месте и влилась в состав родственного населения — носителей керамики со шнуровым орнаментом. Последняя начинает появляться в памятниках Приуралья в X—XI вв. (Гарустович Г.Н., Иванов В.А., 1992). [169]

Таким образом, полученная группировка памятников не только не противоречит этнокультурной ситуации в регионе, но и уточняет некоторые аспекты последней. Следовательно, выявленные связи между комплексами вооружения отдельных памятников отражают реальные исторические процессы и могут служить базой для исследования вооружения народов Урало-Поволжского региона.

Наиболее яркой чертой выявленных связей является зависимость комплекса вооружения от природно-географической зоны расположения конкретных памятников, причем независимо от их этнической принадлежности. Примером этого может служить Деменковский могильник, который по погребальному обряду и облику материальной культуры относится к ломоватовскому кругу. Однако комплекс вооружения, происходящий из этого некрополя, отличается от комплексов остальных ломоватовских памятников. Это несомненно связано с его расположением — это наиболее южный из взятых нами ломоватовских некрополей, расположенный в непосредственной близости к ареалу неволинской культуры. Еще более ярким примером природно-географической дифференциации могут служить караякуповские могильники. Как было показано выше, эти памятники четко разделились на два комплекса. В один вошли южные памятники, расположенные на границе лесостепной и степной зоны. В другой — памятники, расположенные на севере лесостепи, на границе с горно-лесной зоной. Таким образом природно-географический критерий выделения комплексов вооружения является более существенным, чем этнокультурный.

Итак, совмещение полученных плеяд с территорией расположения вошедших в них памятников позволяет нам констатировать следующее. Плеяда I, в которую вошли памятники Месягутовско-Кунгурской лесостепи и лесостепного Зауралья VII—XI вв., отражает комплекс вооружения, характерный для севера лесостепной зоны Урала. Плеяда II, в основном представленная памятниками ломоватовской и поломской культур, отражает комплекс вооружения, сформировавшийся в лесной зоне Прикамья.

III плеяда, составленная из памятников южной кромки лесостепи, непосредственно граничащей со степью, представляет степной вариант комплекса вооружения. [170]

Для наглядности составлена таблица удельного веса категорий оружия и конского снаряжения в среднем в каждой плеяде:

Как видно из таблицы, клинковое оружие, костяные накладки лука, удила и стремена более часто встречаются в южных памятниках лесостепи (плеяда III). Для северной лесостепной подзоны (плеяда I) наиболее характерны костяные наконечники стрел и защитное вооружение. Отличительной чертой лесных памятников (плеяда II) является присутствие в комплексах большого количества железных наконечников стрел, топоров и копий, а также наименьшее содержание предметов конского снаряжения. Таким образом, по направлению с юга на север уменьшается количество положенных в могилы удил, стремян, клинков, костяных накладок на лук, то есть предметов, наиболее характерных для степных памятников. Увеличивается количество наконечников стрел, топоров, копий — оружия, наиболее характерного для лесных районов. Иными словами, налицо зависимость ассортимента комплекса боевых средств традиционных обществ от природной среды обитания. Эта зависимость выражается как в качественном, так и в количественном отношении. Причем количественные характеристики (удельный вес) наиболее чутко реагируют на качественные различия, и при помощи статистических методов стало возможным выявить комплексы вооружения, наиболее характерные для трех природных подзон: южной лесной подзоны, северной лесостепной и южной лесостепной.

В таблице, иллюстрирующей удельный вес категорий вооружения в культурах этих природных подзон, видно, что наиболее дифференцирующим признаком служат предметы конского снаряжения. Последние наиболее часто встречаются в памятниках южной кромки лесостепи (удельный вес удил — 0,27, стремян — 0,27).

Значительно понижается удельный вес конской упряжи в северных лесостепных памятниках (соответственно 0,22 и 0,09). И самый маленький [171] удельный вес удила и стремена имеют в лесных культурах Прикамья (0,11 и 0,05).

Эти цифры вполне согласуются с тем фактом, что коневодство наибольшую роль играло в обществе степных кочевников, где для этой отрасли хозяйства имелись наиболее благоприятные условия. Поэтому неудивительно, что в южной части лесостепи Приуралья, которая имела географическую и культурную близость к степной зоне, наиболее широко распространено снаряжение для конской упряжи. Соответственно лесная зона имеет значительно меньше природных условий для развития коневодства. Поэтому меньшее распространение конского снаряжения вполне реально отображает существовавшую действительность.

Следовательно, полученные нами результаты в определенной мере отражают реальную действительность. То есть, несмотря на сакральный характер помещения тех или иных предметов в могилу, мы можем констатировать, что выделенные нами на погребальном материале комплексы вооружения отражают в определенной степени реальные процессы, происходившие в средневековых обществах.

В степном комплексе вооружения наиболее значительный вес имеют категории — клинки, железные наконечники стрел, костяные накладки лука, удила и стремена. Этот набор соответствует легковооруженному конному войску. Взаимосвязь этого набора вооружения с природно-географической зоной формирования выглядит следующим образом. Основу войска составляет конница, так как основной вид деятельности населения степи — кочевое животноводство. Подвижный, мобильный образ жизни воздействовал и на военную сторону жизнедеятельности степного населения. Степь как театр военных действий также располагала к стремительным, широкомасштабным военным действиям. В ходе длительного процесса, начавшегося еще в эпоху раннего железного века, сформировался комплекс боевых средств степной конницы: дистанционное (лук и стрелы) и клинковое оружие как основное оружие ближнего боя. Тактика и стратегия ведения боевых действий также вытекала из этих условий: дальние кавалерийские рейды и скоротечный кавалерийский бой на открытом пространстве.

Категориями вооружения, наиболее представительными в лесном комплексе, являются железные наконечники стрел, наконечники копий и топоры. [172] Этот набор соответствует пешему ополчению, вооруженному дистанционным оружием и оружием ближнего боя, основу которого составляет древковое оружие. Незначительный процент категорий, характерных для всаднического комплекса, указывает на его незначительное присутствие в вооружении лесного населения. Вероятно, всадническое вооружение имела небольшая, очевидно, социально привилегированная часть населения. Залесенные пространства значительно снижают возможность маневра для военных соединении, что делает неэффективными вооруженные конные массы. Тип хозяйства лесного населения, располагающий к оседлому образу жизни, также снижает потребность в маневренных воинских соединениях. Остатки мощных городищенских укреплений, разбросанных по всей лесной зоне, свидетельствуют о том, что военное искусство строилось вокруг защиты и нападения на укрепленные пункты. В период военной опасности население укрывалось за стенами укрепленных поселков, которые и были основными объектами для нападения. Подобный способ ведения войны достаточно подробно рассмотрен А.И. Соловьевым на примере лесного населения Западной Сибири (Соловьев А.И., 1987). Археологические и фольклорные материалы позволяют экстраполировать основные выводы А.И.Соловьева по тактике ведения боевых действий на территорию лесного Прикамья.

Как показали статистические расчеты, между этими двумя полюсами — степным и лесным способами ведения войны — существует переходное звено — лесостепное. Для лесостепного комплекса вооружения характерны железные и костяные наконечники стрел, древковое оружие, удила и стремена. Судя по удельному весу конского снаряжения, конная часть лесостепного войска могла быть довольно значительной. Однако характерное для всадника вооружение — кавалерийский клинок — не составляет значительного количества. Из чего можно заключить, что для лесостепной конницы клинковое оружие не характерно. Основу оружия ближнего боя в лесостепи составляло древковое оружие.

В целом в лесостепных памятниках оружие ближнего боя имеет самый низкий удельный вес. Таким образом в лесостепном комплексе прослеживаются черты всадничества (клинковое оружие, лук и стрелы, узда) и пешего войска (топор, копье, лук и стрелы). Иными словами, в войске населения лесостепи присутствовали как конные, так и пешие соединения. Причем удельный вес конского снаряжения исключает   его   отношение   только   к привилегированному [173] слою населения. Наличие двух видов вооруженных формирований, различных по своим функциям и тактическим задачам, вытекает из характера лесостепной зоны. Последняя характеризуется чередованием открытых пространств, но не столь значительных как степные, с залесенной и пересеченной местностью. Свою роль играло и промежуточное положение лесостепного населения, при котором существовали военные контакты как с лесным, так и со степным населением.

Наиболее ярким и хорошо изученным примером подобного промежуточного положения служит комплекс вооружения восточных славян ІХ—Х вв. Славяне вынуждены были вести военные действия на два фронта. С одной стороны — это военные формирования западных оседлых соседей, для которых была характерна относительно малоподвижная тактика, рассчитанная на генеральные полевые сражения и осады укрепленных пунктов. С другой стороны маневренные конные отряды степных кочевников, основной тактикой которых были молниеносные кавалерийские набеги и уход от генерального сражения. Вследствие этого войско Киевской Руси впитало в себя как черты западноевропейского военного искусства, так и азиатско-кочевнических способов ведения войны (Кирпичников А.Н., Медведев А.Ф., 1985, с.320-321). Отличительной чертой вооруженных сил киевского государства было наличие как кавалерии, способной противостоять натиску кочевников, так и пехоты, необходимой в борьбе с западноевропейскими армиями. Мы, конечно, далеки от отождествления военного дела государственного образования и родо-племенного общества, но на наш взгляд, у лесостепного комплекса уральского населения имеются общие черты с военным делом Киевской Руси. И эти черты обусловлены некоторой схожестью их географического положения. В отличие от Киевской Руси, военное дело лесостепного населения Урала изучено крайне слабо. В целом исследователи, как правило, не учитывают географических различий, а делают упор на присутствие определенных предметов вооружения, как правило, степного облика и не обращают внимания на специфические черты лесостепного комплекса вооружения. Как нам кажется, дальнейшее исследование военного дела лесостепного населения Урала может выявить более конкретно черты, являющиеся для него специфическими и отличающиеся как от степного, так и от лесного способов ведения войны. [174]

Список литературы:

Гарустович Т.Н., Иванов В.А., 1992. Ареал расселения угров на Южном Урале и в Приуралье во второй половине I — начале II тыс. н.э. // Проблемы этногенеза финно-угорских народов Приуралья. Ижевск.

Иванов В. А., 1988. MAGNA HUNGARIA — археологическая реальность? // Проблемы древних угров на Южном Урале. Уфа.

Казаков Е.П., 1992. Культура ранней Волжской Болгарии. М.

Кирпичников А.Н., Медведев А.Ф., 1985. Вооружение. // Древняя Русь. Город, замок, село. М.

Расторопов А.В., 1993. Этнокультурная интерпретация археологических памятников лесного и лесостепного Зауралья в раннем железном веке и средневековье // Кочевники урало-казахстанских степей. Екатеринбург.

Соловьев А.И., 1987. Военное дело коренного населения Западной Сибири. Эпоха средневековья. Новосибирск.

Федоров-Давыдов Г.А., 1987. Статистические методы в археологии. М.

I — клинки; II — луки; III — железные наконечники стрел; IV — костяные наконечники стрел; V — топоры; VI  — копья; VII — доспехи; VIII   — удила; IX — стремена; X — сумма.

I — клинки; II — луки; III — железные наконечники стрел; IV — костяные наконечники стрел; V — топоры; VI  — копья; VII — доспехи; VIII   — удила; IX — стремена

Рис 1. Граф связей урало-поволжских памятников по предметам вооружения и конской узды (по методу корреляционных плеяд)