Сайт подключен к системе Orphus. Если Вы увидели ошибку и хотите, чтобы она была устранена, выделите соответствующий фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Экономические связи Прибалтики с Россией. Рига, 1968.
[75] — начало страницы.
OCR Bewerr.

Павулан В.В. (Рига)
Хозяйственное и политическое значение даугавского торгового пути в XIII—XVII вв.

Изучение проблем, связанных с использованием даугавского торгового пути, важно для истории не только Латвии, но и всей Восточной Европы, ибо даугавский путь и город Рига были своего рода воротами из Восточной в Западную Европу. Даугавский путь всегда занимал особое место в экономических и политических взаимоотношениях сильнейших государств Северной и Восточной Европы. Тем не менее в истории его немало «белых пятен», и это несмотря на то, что даугавскому пути в литературе уделено значительное внимание. Прежде всего следует упомянуть работы по истории торговли, вышедшие из-под пера авторов как немецких,¹⁾ так и русских,²⁾ [76] советских³⁾ и других.⁴⁾ Касался вопроса о даугавском пути также целый ряд исследователей, занимающихся политической историей,⁵⁾ исторической географией⁶⁾ и т. д.⁷⁾ Лучшими среди работ о даугавском торговом пути относительно периода XIII—XV вв. безусловно являются труды А. П. Сапунова, Л. К. Гётца и Э. Мугуревича, а относительно XVI—XVII вв. — исследования Э. Дунсдорфа и Г. Енша. Что касается предлагаемой статьи, то автор не претендует на детальное изложение всех вопросов, [77] связанных с торговлей по Даугаве, а делает попытку выяснить некоторые стороны вопроса об использовании даугавского пути и о его значении в политической истории, а также стремится поставить некоторые проблемы, которые все еще ждут своего решения.

Уже с древнейших времен Даугава была важнейшим путем сообщения для населения ее бассейна. На территории Латвии Даугава играла такую роль уже со II тысячел. до н. э.,⁸⁾ а начиная с X в. н. э. она становится крупным транзитным путем.⁹⁾ Даугава (Западная Двина) была также важным звеном пути из «варяг в греки»;¹⁰⁾ скандинавам эта дорога была знакома уже в VI в.¹¹⁾ Постепенно у Даугавы выросли торговые и административные центры местных народностей — Рига, Даугмале,¹²⁾ Кокнесе, Ерсика, Полоцк, Витебск.

С развитием северогерманских городов в Балтийском море появились немецкие купцы. Вопрос о том, как и где встретились они с местными купцами районов бассейна Даугавы, в сущности до сих пор не решен. Произошла ли эта встреча на Готланде? Или посредниками между немецкими и местными торговцами были викинги¹³⁾ или, может быть, курши, которые, как известно, в мореходстве не отставали от викингов? Ездили ли ливы и русские из Подвинья на Готланд и в Любек? По данным хроники Генриха Латыша известно, что ливы иногда выходили в Рижский залив.¹⁴⁾ Русские купцы из Подвинья уже в самом начале XIII в. ходили по Даугаве на учанах.¹⁵⁾ Однако мы не можем с более или менее полной определенностью сказать, совершали ли ливы, полочане, витебляне, смоляне поездки на Готланд или в Германию или же прав Фр. Беннингхофен, утверждая, что они на Готланд практически почти не ездили.¹⁶⁾ Для решения этого вопроса [78] необходимо внимательно исследовать историю судоходства по Даугаве в ее ранний период, но это пока не сделано.

Историки не дают однозначного ответа на вопрос о том, когда именно немецкие купцы появились у устья Даугавы, но, как бы то ни было, во второй половине XII в. они уже активно использовали путь от Готланда до устья Даугавы. В процессе немецкой агрессии в Прибалтике купцы северогерманских городов сыграли исключительно важную роль,¹⁷⁾ при этом они сделали все возможное, чтобы ускорить захват даугавского пути. Несмотря на упорное сопротивление местного населения, до 1209 г. немцами была захвачена значительная часть этого пути, в том числе Кокнесе и Ерсика, которые были подвластны полоцкому князю. Хотя отношения между немецкими агрессорами и Полоцком были враждебными и между ними нередко происходили военные столкновения, Даугава не перестала быть важным торговым путем. Во всяком случае, на исходе 20-х годов XIII в. по Даугаве уже велась интенсивная торговля и возникли разнообразные проблемы, которые требовали немедленного решения. В результате в 1229 г. был заключен торговый договор между немецкими купцами и Смоленском, которому были в это время подвластны Витебск и Полоцк.

Если обратиться к договору 1229 г. как к документу, регулировавшему также условия использования торговых путей, то прежде всего бросается в глаза то обстоятельство, что договором провозглашалась полная свобода и равноправие сторон в пользовании всеми путями.¹⁸⁾ Из текста договора видно, что в пользование даугавским путем наряду с другими немецкими купцами активно [79] включились уже и рижские купцы. Хотя в списке представителей немецкой стороны рижане находятся на последнем месте, число их — самое большое (при подписании договора присутствовали 4 рижских делегата).¹⁹⁾ Но в одном смысле договор 1229 г. сузил возможности равноправного пользования даугавским путем: в нем прямо не упомянуты ни литовские, ни ливские, латгальские и земгальские купцы,²⁰⁾ которые, судя по Рижской долговой книге, вели активную торговлю еще в конце XIII в.²¹⁾ Позднее в случаях нарушения свободы торговли стороны всегда старались обосновать свои притязания ссылками на этот самый подробный договор. Однако надо сразу отметить, что те разногласия, которые и значительной степени вызвали к жизни договор 1229 г., продолжали существовать и после его заключения. Это нашло яркое отражение в торговом договоре, который был заключен между Смоленском и немецкими купцами около середины XIII в.²²⁾ Согласно этому договору, свобода пользования путями была в определенной степени ограничена: для того чтобы ехать дальше Смоленска, немецкие купцы должны были просить разрешения у смоленского князя.²³⁾ Этот договор относился уже только к Смоленску, ибо Витебск и Полоцк к тому времени вышли из-под верховной власти смоленских князей.

Ситуация на Даугаве обострилась с усилением натиска немцев в направлении расположенных в ее верхнем течении полоцких владений. Вместе с тем в начале 30-х годов XIII в. усилилась экспансия Литвы на восток.²⁴⁾ В начале 50-х годов в Полоцке укрепился литовский князь Товтивил, а в Витебске — Выкинт.²⁵⁾ Все это, конечно, не могло не оказать отрицательного влияния на использование путей для торговых сношений. Положение еще более осложнилось в результате внутренней и внешней политики [80] великого князя литовского Миндовга.²⁶⁾ Неразбериха продолжалась до 1264 г., когда к власти в Литве пришел великий князь Войшелк.²⁷⁾ Новый князь старался избегать войны с немцами, что способствовало развитию торговли по Даугаве. Примеру великого князя последовал и полоцко-витебский князь Ердень, который заключил от имени Витебска и Полоцка мир с Ливонским орденом и Ригой.²⁸⁾ Договор зафиксировал отказ Ерденя от претензий на Латгалию и гарантировал свободу торговых путей. Благоприятная для торговли обстановка продолжала существовать и после смерти Ерденя, когда в Полоцке и Витебске правили два князя Изяслава — вассалы Войшелка.²⁹⁾ Был заключен новый мирный договор между Полоцком, рижским архиепископом, Ливонским орденом и Ригой.³⁰⁾ К этому договору присоединился Витебск («...а Изяслав со мною одно...»).³¹⁾ Были повторены гарантии свободного пользования торговыми путями.

Условия торговли круто изменились после прихода к власти великого князя Тройдена (1270—1282).³²⁾ Он не признал права немцев на Латгалию, но Ливонский орден изо всех сил старался укрепиться на Даугаве. Происходили ожесточенные столкновения в окрестностях Даугавпилса. Витебск вышел из-под власти Литвы и подчинился Смоленску.³³⁾ Торговля по Даугаве была нарушена ограблениями купцов.³⁴⁾ В кругах немецкого купечества возник проект о перенесении торговли («forum mercandi») из [81] русского Подвинья в Ливонию,³⁵⁾ что, конечно, не изменило бы положения. Пока продолжались военные столкновения, о нормальном использовании торговых путей не могло быть речи.

Положение изменилось к лучшему в начале 80-х годов. Наступил период активизации торговли. Появились новые договоры политического характера, а также другие документы, в которых решались некоторые проблемы торговых сношений, в том числе об использовании торговых путей. В 1284 г. смоленский князь Федор Ростиславич заключил с Ливонским орденом, рижским архиепископом и Ригой договор, которым гарантировалась свобода передвижения.³⁶⁾ По-видимому, положения этого договора автоматически относились и к Витебскому княжеству. Полоцк также стремился упрочить торговые сношения с Ригой; по всей вероятности, об этом шла речь в договоре великого князя Витеня с Ригой.³⁷⁾ Все эти договоры по существу мало чем отличались один от другого, но надо иметь в виду всю пестроту политических отношений того времени и средневековую психологию князей, которые, начав княжить, считали своим долгом возобновить все предыдущие договоры, а с другой стороны, заботились о нормальном течении торговли, столь нужной для всех.

Что нового вносили упомянутые договоры в пользование даугавским и другими путями? Во-первых, в этих договорах отразилось стремление обеспечить свободный проезд купцам обеих сторон;³⁸⁾ во-вторых, они свидетельствовали об усилении влияния на Даугаве литовских князей и Ливонского ордена; в-третьих, они засвидетельствовали факт постепенного укрепления позиций Риги на Даугаве и оттеснения рижанами других немецких купцов; в-четвертых, эти договоры показали, что рижские купцы стараются ограничить свободу передвижения русско-литовских купцов, а те, в свою очередь, — рижских купцов; в-пятых, договоры отразили усиление на Даугаве позиций купцов Витебска и Полоцка.³⁹⁾ Создание благоприятной для использования даугавского пути обстановки сразу повлияло на рост торговых оборотов. Судя по данным Рижской долговой книги, периодом самого большого [82] оживления на этом пути было время с 1287 по 1297 г.,⁴⁰⁾ а за 14 лет в конце XIII в. русские купцы остались должны рижским более чем 14 тонн воска, 780 шкурок, 1320 марок деньгами.⁴¹⁾ Конечно, часть этих долгов относится к Пскову и Новгороду, но, имея в виду враждебные отношения Ливонского ордена с Псковом и Новгородом, можно с уверенностью сказать, что долги купцов из этих районов составляли незначительную часть общей суммы долгов. Начиная с 1298 г., как только началась война между Ригой, которой активно помогали литовцы, и Ливонским орденом, на даугавском торговом пути вновь возникли очень серьезные препятствия; число записей в Рижской долговой книге резко уменьшилось.⁴²⁾

В заключение краткого обзора даугавской торговли за XIII в. следует отметить, что, несмотря на неблагоприятную в общем политическую ситуацию, использование даугавского пути было довольно интенсивным. Это в известной мере можно объяснить спецификой водного пути, — ведь сухопутные дороги в то время были еще более ненадежными.

Переходя к XIV в., мы сразу наталкиваемся на вопрос о том, имело ли в течение этого столетия место дальнейшее оживление торговли по Даугаве или же упадок ее. При наличии существующих источников категорический ответ на этот вопрос невозможен. Работу исследователя затрудняет отсутствие статистического материала. Соответствующие записи в Рижской долговой книге очень фрагментарны. На протяжении 52 лет (1300—1352) здесь зафиксированы долги только за 15 лет.⁴³⁾ Судя по этим записям, в 1300—1303 гг. в торговле отмечался известный подъем (в 1299 г. было заключено перемирие). Но затем снова последовал упадок, а в 1307—1309 гг. опять наступил определенный подъем. На эти колебания, конечно, повлияли военные действия. Надо также отметить, что даже в самые лучшие годы в это время число записей не превышало 15. Таким образом, по сравнению со статистическими данными XIII в. в начале XIV в. упадок очевиден. Продолжалась ожесточенная борьба Риги с орденом при поддержке великого князя литовского Гедимина. Только в 1330 г. Рига сдалась ордену, но война последнего с Литвой продолжалась до 1338 г., когда орден и Рига подписали мирный договор [83] с Гедимином и городами у Даугавы — Витебском и Полоцком.⁴⁴⁾ Договор определял также условия пользования торговыми путями. Даугава и обе сухопутные дороги по правому и левому берегу ее объявлялись свободными для всех купцов. Стороны провозглашали, что в будущем в случае военных столкновений торговля останется нейтральной. Это убедительно показывает тот вред, который наносили нормальному использованию путей сообщения военные действия.

В 60-х годах XIV в. обстановка на Даугаве снова ухудшилась в результате войны ордена с Литвой. Рижские купцы воспользовались сложившейся ненадежной ситуацией для того, чтобы оттеснить с этого пути других немецких купцов. Это нашло отражение в документах второй половины XIV в.⁴⁵⁾ В общем конец XIV в. для торговли по Даугаве оказался неблагоприятным. Возобновилась война Ливонского ордена с Литвой, а в самом великом княжестве Литовском обострились столкновения между отдельными группировками феодалов, которые боролись за великокняжеский престол.⁴⁶⁾

Важным поворотным пунктом в истории использования даугавского пути был приход в 1392 г. к власти великого князя литовского Витовта.⁴⁷⁾ Витовт сам стал активно вмешиваться в вопросы, связанные с торговой деятельностью его подданных. В 1396 г. удельный князь, посаженный Витовтом в Полоцке, — Ленгвин, как отмечено в документе, «... князя великого Вытовътовым повеленьем...» заключил торговый мир с Ригой.⁴⁸⁾ В этом договоре гарантировалась свобода пользования путями: «... пусть к нам едуть чисто, а наши к вам едуть чисто...». Но уже в начале 1397 г. великий князь приказал немецким купцам в течение четырех недель покинуть Полоцк.⁴⁹⁾ Можно с уверенностью сказать, что конфликт был спровоцирован Ливонским орденом, точнее — даугавпилсским комтуром. Вообще надо отметить, что, несмотря на то что сам даугавпилсский комтур вел торговлю с литовцами и русскими (белорусами), он был «злым духом» [84] даугавской торговли: в Даугавпилсе часто подвергали конфискации товары русских и литовских купцов,⁵⁰⁾ за что расплачиваться приходилось рижским купцам.⁵¹⁾ Для урегулирования конфликта была отправлена рижская делегация.⁵²⁾ Важной темой на переговорах являлся вопрос о свободном проезде рижских купцов через Полоцк в другие торговые центры, а белорусско-литовских — мимо Риги за море. Вопрос этот был для белорусско-литовских купцов сильным козырем, которым они пользовались ради достижения своих целей в других вопросах, поскольку сам он для них практического значения не имел. Витовт, заинтересованный в развитии белорусских торговых городов, стремился ограничить привилегии немецких купцов или же добиться таких же привилегий для своих купцов в Риге и других прибалтийских городах.⁵³⁾ Однако никакого окончательного соглашения достигнуть не удалось.

Подытоживая результаты использования даугавского пути в XIV в., приходится констатировать, что этот период был, по всей видимости, самым тяжелым в истории этого пути в средние века. Не удается выделить ни одного сколько-нибудь длительного периода расцвета торговли, за исключением, может быть, середины века. Замечается сильное обоюдное стремление ограничить использование путей. В начале века тормозящим в известной мере фактором была экспансия Литвы на восток, но после присоединения Полоцка и Витебска к великому княжеству Литовскому политическая ситуация в Подвинье стала более устойчивой, и это положительно повлияло на использование даугавского пути для торговли. Что касается XV в., то он получил в наследство от предшествовавшего столетия очень много острых проблем, требовавших немедленного решения.

Обстановка на Даугаве в начале XV в. оставалась сложной. Витовт продолжал политику натиска на привилегии немецкого купечества. В самом начале века рижским купцам было запрещено ехать дальше Полоцка,⁵⁴⁾ а в 1403 г. великий князь приказал всем рижским купцам в течение четырех недель убраться из Полоцка, угрожая изгнать непослушных силой.⁵⁵⁾ Часть купцов была арестована.⁵⁶⁾ Но в 1404 г. конфликт, который возник по вине рижских купцов, был улажен благодаря уступчивости рижан. Витовт сообщил, что рижские купцы имеют право приехать [85] в Полоцк, если белорусско-литовским купцам будет разрешено свободное передвижение в орденских землях.⁵⁷⁾

Неурегулированность положения на даугавском торговом пути не удовлетворяла ни одну из заинтересованных сторон — ни немецких, ни белорусско-литовских купцов. Попытки обеих сторон опираться на принципы, выраженные в договоре 1229 г., и вместе с тем ограничить в своих интересах их применение были явно нереалистическими. Поэтому начиная с 1405 г. Рига и Полоцк усердно принялись за разработку проектов нового договора, в которых выражались пожелания обеих сторон.⁵⁸⁾ Новый договор был ратифицирован 2 июля 1406 г. в городе Копысь великим князем Витовтом.⁵⁹⁾ Копысский договор, как неоднократно отмечалось в исторической литературе, ознаменовал начало нового этапа в белорусско-литовско-немецких торговых отношениях.⁶⁰⁾ Однако в отношении использования даугавского пути договор не принес с собой ничего существенно нового. Что касается дорог до Риги и до Полоцка, то здесь все было ясно — путь был свободен.⁶¹⁾ Иначе обстояло дело с вопросом о поездках белорусско-литовских купцов за Ригу, а немецких — за Полоцк. Хотя договор гарантировал свободное передвижение от Риги до Полоцка, а также в Ливонии и в Литве, в нем не содержалось прямого разрешения ехать дальше названных двух городов, но в то же время отсутствовало и прямое запрещение таких поездок. Решить принципиально этот вопрос, притом с выгодой для обеих сторон, было невозможно, поэтому его обошли молчанием. Очень важное значение имел § 8, которым гарантировалась возможность ведения торговли и во время войн. К сожалению, практически этот параграф так и остался на бумаге.

Несмотря на всю его ограниченность и противоречивость, Копысский договор благоприятно повлиял на интенсификацию использования даугавского пути. Обороты торговли стали расти. Известное представление о них дает список товаров, конфискованных у рижских купцов в Полоцке в 1412 г. Эти товары включали 30,5 куска серебра, 116 тонн 320 кг соли, 6 тонн 185 кг воска, 18 тюков сукна, 48 шкурок.⁶²⁾ Однако и теперь широкому [86] использованию даугавского пути мешала политическая обстановка, в частности военные действия между Литвой и Ливонским орденом. Мирные отношения наладились только в 1423 г.⁶³⁾ Надо отметить также, что нормальному протеканию даугавской торговли продолжали мешать искусственные препятствия, которые создавал Ливонский орден. Даугавпилсский комтур, например, ввел незаконную пошлину и с каждого купца (белорусско-литовского), который ехал в Ригу, брал одну куницу.⁶⁴⁾ Селпилсский фогт умышленно способствовал увеличению числа аварий на Даугаве.⁶⁵⁾ Продолжалась конфискация белорусско-литовских товаров орденскими властями,⁶⁶⁾ а это вызывало в великом княжестве Литовском ответные шаги против фактически невиновных рижских купцов. Так, в 1448 г. было конфисковано 40 саней рижских товаров, предназначенных для Смоленска⁶⁷⁾ (этот город в первой половине XV в. был присоединен к Литве). Конечно, в этом последнем факте нашла выражение тенденция препятствовать поездкам рижан дальше Полоцка, но все же формальным предлогом для захвата их товаров был произвол даугавпилсского комтура в 1446 г.⁶⁸⁾ Извозчикам в Полоцке было запрещено везти рижские товары в Смоленск.⁶⁹⁾ Уладить эти недоразумения так и не удалось.⁷⁰⁾ Против попыток полочан не пускать рижских купцов за Полоцк выступали также Витебск и Смоленск, которые были заинтересованы в прямых торговых сношениях с рижанами. Еще в 1446 г. засвидетельствованы такие контакты в Витебске.⁷¹⁾ Но решающий удар не заставил себя долго ждать. В 1498 г. великий князь литовский Александр предоставил Полоцку магдебургское право, причем городу гарантировалось право на штапель.⁷²⁾ Ехать за Полоцк — в Витебск и Смоленск — рижанам было теперь разрешено только в том случае, если там находились их должники.⁷³⁾ У купцов из Витебска, как кажется, и после этого сохранялась какая-то возможность ездить прямо в Ригу.⁷⁴⁾ Но число поездок рижских купцов на восток (также и в Полоцк) после 1498 г. [87] стало уменьшаться, зато значительно участились поездки в Ригу белорусско-литовских, особенно полоцких, купцов.

В номенклатуре товаров, поступавших по Даугаве в Ригу, во второй половине XV в. произошли большие изменения. Первое место в рижском экспорте заняли зола, деготь, конопля, лен — товары, спрос на которые возрастал с развитием мануфактурной промышленности в Западной Европе. Сказанное подтверждается данными о вывозе из Риги в 70-х годах в направлении Гданьска,⁷⁵⁾ а также в 90-х годах в направлении Любека.⁷⁶⁾ Вместе с тем в использование даугавского пути активно включались главные производители названных товаров — помещики, т. е. собственники имений и лесных массивов. Поскольку товары эти сплавлялись по Даугаве большими массами, то уже в конце XIV в. здесь появились новые средства транспорта — струги⁷⁷⁾ (большие плоскодонные лодки-баржи).

Что касается политической обстановки в Подвинье, то в конце XV и в начале XVI в. наметилось значительное сближение между Ливонией и Литвой. Правда, в начале XVI в. шла борьба между Русским государством и Литвой, но это мало повлияло на использование даугавского пути, поскольку военные действия велись дальше к востоку. Вся первая половина XVI в. на Даугаве была мирной. В таких условиях обороты торговли увеличились, чему, конечно, способствовала так наз. «революция цен».⁷⁸⁾ Например, в 1548 г. даугавпилсский комтур. продал одному гданьскому купцу 1000 ластов дегтя.⁷⁹⁾ О том, что поток товаров по Даугаве достиг в это время невиданных до того размеров, свидетельствует также факт, упоминаемый польскими ревизорами в 1599 г. при описании Кокнесе: «при архиепископах», т. е. до Ливонской войны, доходы Кокнесской таможни составляли около 4000 талеров в год.⁸⁰⁾

В связи со слабостью Ливонского ордена и местных епископств в середине XVI в. усилилась тенденция со стороны сильнейших держав Восточной и Северной Европы к захвату территории Ливонии и вместе с тем овладению даугавским путем. Как [88] известно, Русское государство при Иване Грозном проявляло к даугавскому пути чрезвычайно большой интерес. После взятия Полоцка русскими войсками в 1563 г. казалось, что решение вопроса о Даугаве уже близко. В 1577 г. русские рати предприняли мощное наступление с целью укрепиться на Даугаве и взяли ряд важных крепостей на даугавском пути — Даугавпилс, Кокнесе, Айзкраукле. Однако конец Ливонской войны был неудачным для Русского государства. В 1579 г. польский король Стефан Баторий овладел Полоцком. Даугавский путь перешел в руки Речи Посполитой.

Ярким примером, свидетельствующим об огромном значении даугавского торгового пути в связях между Восточной и Западной Европой, может послужить история перехода Риги в подчинение Польше. Несмотря на крайне неблагоприятную обстановку (военные действия на берегах Даугавы, наличие польских гарнизонов в нескольких километрах от Риги — в Даугавгриве, Букулты, а затем также в орденском замке в самом городе⁸¹⁾), Рига старалась остаться независимой, выжидая окончания борьбы за даугавский путь. И только тогда, когда исход войны был уже совершенно ясен, Рига согласилась войти в состав Речи Посполитой.

Казалось, что после ожесточенных боев и страшных разорений, явившихся следствием 25-летней войны, торговля Риги и значение даугавского торгового пути должны сократиться до минимума. Но этого не произошло, ибо война не затронула в одинаковой степени всех районов рижского хинтерланда. В результате военных действий сильно пострадала территория Видземе и окрестности Полоцка, но зато выросло значение Витебска, Дисны и других городов и районов. В связи с тем, что бои происходили непосредственно у даугавского пути, товары из названных районов отправлялись в Ригу обходным путем, через территорию Литвы и Курземского герцогства. В 1578 г. витебские и дисненские купцы жаловались на пошлину, взимаемую герцогскими чиновниками у «Зеленой мызы» (Залямуйжа, ныне Залениеки юго-западнее Елгавы).⁸²⁾ Таким путем в Ригу попадали даже некоторые виды лесных товаров, сало, воск и др.⁸³⁾ Судя по данным источников, даже в самый разгар Ливонской войны подвоз в Ригу был довольно большим и обороты Рижского порта были [89] немалыми.⁸⁴⁾ Преодолению последствий Ливонской войны способствовало прочное господство Речи Посполитой на всем протяжении даугавского пути, которое исключало всякого рода политические и хозяйственные помехи. Интенсивность использования Даугавы постепенно все более возрастала. У даугавского пути возникли новые местечки — Яунелгава (около 1600 г.) и Екабмиестс (около середины XVII в.), которые существовали только благодаря обслуживанию этого пути.⁸⁵⁾ Об увеличении подвоза по Даугаве свидетельствует то обстоятельство, что стругам в Риге становилось тесно — их приходило так много, что одно время не хватало причалов и складов для привезенных товаров.⁸⁶⁾ Росло число жалоб на плохие условия навигации на Даугаве, которые ежегодно влекли за собой гибель множества стругов и плотов (особенно много таких жалоб стало в конце XVI в.).⁸⁷⁾ Тормозящим фактором в использовании даугавского пути было своеволие литовских и польских администраторов провинции в области таможенной политики. Нарекания вызывали прежде всего поборы на таможне.⁸⁸⁾ Однако эти рогатки не оказывали сколько-нибудь заметного влияния на обороты даугавской торговли.

Новые границы, появившиеся на карте Восточной Европы в результате Ливонской войны, не удовлетворяли ни одно из заинтересованных государств. В связи со слабостью истощенной в итоге правления Ивана Грозного России главными соперниками теперь стали Речь Посполитая и Швеция. Военные действия между ними, начавшиеся в 1600 г., сразу повлияли на использование даугавского пути. Если в 1594—1600 гг. из Риги через Эресунн в среднем в год проходило 230 судов, то в начале XVII в. — только 79 судов,⁸⁹⁾ т. е. в 3 раза меньше. Некоторое представление о сокращении подвоза по Даугаве в начале XVII в. дают данные о размере доходов от таможенных пошлин, которые начиная с 1600 г. взимались со всех транспортных средств, шедших по [90] Даугаве в Ригу, в целях получения средств для ведения работ по очистке Даугавы.⁹⁰⁾ Конечно, здесь надо принять во внимание и то обстоятельство, что часть крупных магнатов вообще отказывалась уплачивать пошлину. Но, несмотря на эту оговорку, тенденция упадка совершенно очевидна. В результате польской интервенции в России шли бои также в восточной части рижского хинтерланда — у Смоленска. В связи с неустойчивостью военного положения в окрестностях Риги часть купцов районов верховьев Даугавы боялась отправлять свои товары вниз по реке. В 1621 г. Рига была поставлена перед тяжелым выбором — принять шведское подданство или ждать штурма города. Рижане всячески старались избежать капитуляции, учитывая зависимость Риги от ее хозяйственного хинтерланда, находившегося в руках Польши. И все же городу пришлось сдаться шведам, что сразу же повлекло за собой почти полный разрыв связей с хинтерландом Риги. Рижский порт опустел. В 1622 г. из Риги через Эресунн прошло 15 судов, в 1623 г. — 23, в 1625 г. — 74, в 1626 — 15.⁹¹⁾ Можно с уверенностью сказать, что часть товаров из рижского хинтерланда стала экспортироваться через Кенигсберг; туда даже переселились некоторые рижские купцы.⁹²⁾ Характеризуя подвоз в 1627 г., рижский магистрат сообщал, что в городе так мало товаров, что ими не загрузить и 2-3 судов.⁹³⁾

Хотя в результате Альтмаркского перемирия в 1629 г. водный путь по Даугаве был разделен между Швецией и Польшей, условия торговли значительно улучшились. Главнокомандующий шведской армией Густав Хурн требовал от своих подчиненных не мешать сплаву стругов и плотов с подвластных Речи Посполитой территорий в Ригу.⁹⁴⁾ Доставка товаров в Ригу была жизненно важна для многих областей Речи Посполитой (особенно белорусских и даже украинских), которые по своему географическому положению тяготели к Риге. Подвоз по Даугаве снова начал возрастать. В актах Рижского торгового суда все чаще появлялись записи о белорусско-литовских торговцах.⁹⁵⁾ В 1630—1639 гг. из Риги через Эресунн за год в среднем прошло 176 судов, в [91] 1640—1649 гг. — 279, в 1650—1654 гг. — 352 судна.⁹⁶⁾ По данным рижского магистрата, в Ригу по Даугаве ежегодно приходило более чем по 500 стругов,⁹⁷⁾ причем случались и годы, когда число стругов превышало тысячу.⁹⁸⁾ План витебского воеводы Кшиштофа Кишки прорыть канал между Березиной и Вилией и отправлять товары в Западную Европу в обход Риги провалился. Уже в первой половине XVII в. Рига была связана даже с отдаленными торговыми центрами Белоруссии, Украины и даже Русского государства. В источниках упомянуты Полоцк, Витебск, Смоленск, Рославль, Мстиславль, Стародуб, Могилев, Шклов, Скопцы, Орша, Халявин, Толочин, Бобр, Круглое, Лукомль, Смыслово, Быхов, Лепель, Чашники, Борисов, Минск, Белый и даже Киев.⁹⁹⁾ Самыми важными местами концентрации товаров были Поречье, Витебск, Велиж, Бешенковичи, Чашники, Полоцк.¹⁰⁰⁾ Надо также отметить, что, как это уже подчеркнул М. В. Довнар-Запольский, самым главным для территории Белоруссии направлением торговли была торговля с балтийскими портами.¹⁰¹⁾

В середине XVII в. Русское государство снова предприняло попытку решить балтийский вопрос в свою пользу. Хотя война России со Швецией и была кратковременной (1656—1658 гг.), она все же отрицательно сказалась на использовании даугавского пути. Еще в большей степени мешала торговле по Даугаве русско-польская война (1653—1667 гг.).¹⁰²⁾ Когда царь Алексей Михайлович в сентябре 1656 г. начал осаду, Риги, он ожидал, что рижане, которые действительно были недовольны таможенной политикой Швеции, не будут помогать шведскому гарнизону, но надежды царя не оправдались. Не помогло и содействие [92] курляндского герцога Якова, который поддержал план Алексея Михайловича.¹⁰³⁾ Что касается рижан, то они вели себя, как во время Ливонской и польско-шведской войн, т. е. следили за тем, кто в конце концов победит. После неудачи под Ригой русские войска отступили в Кокнесе. Воевода временно завоеванной части Видземе (Лифляндии) А. Л. Ордин-Нащокин старался превратить это местечко в крупный торговый центр, который должен был отвлекать купцов и товары от Риги. В этих целях с тех, кто вез свои товары через Кокнесе в Ригу, взимались большие пошлины.¹⁰⁴⁾ А. Л. Ордин-Нащокин не терял надежды на овладение Ригой вплоть до своего политического падения в 1671 г. Меры, принятые им в Кокнесе, конечно, отрицательно повлияли на торговлю Риги,¹⁰⁵⁾ но не смогли все же сильно подорвать экономическую мощь города. Часть товаров из Кокнесе через Яунелгаву (Новую Ригу) поступала в порты Курляндского герцогства,¹⁰⁶⁾ ибо в это время между герцогством и Русским государством существовало весьма тесное сотрудничество. Правда, необходимо оговориться, что значение этого явления не следует преувеличивать: географическое положение Курляндского герцогства препятствовало в то время связям с Россией, поскольку все порты находились в западной части герцогства и восточная его часть была относительно плохо обеспечена дорогами.

Каковы же были результаты упомянутых войн в отношения использования даугавского пути? В итоге их политическая ситуация на этом торговом пути не изменилась. Тенденция отправлять товары из рижского хинтерланда в Кенигсберг, снова наметившаяся во время войны в середине XVII в.¹⁰⁷⁾, после войны исчезла. Следует отметить, что ориентация на Кенигсберг в период с 1655 по 1668 г. стимулировалась введением шведами особой «пошлины ворот», но шведское правительство заметило эту угрозу и отменило пошлину. И все-таки некоторый застой в использовании даугавского торгового пути имел место — недаром довоенного уровня экспорта Рига достигла только в 90-х годах XVII в.¹⁰⁸⁾ Это объяснялось кризисными явлениями в экономике Европы, рассмотрение которых выходит за пределы темы [93] настоящей статьи. Но это вовсе не значит, что торговля по Даугаве переживала упадок. Вниз по реке продолжали сплавлять огромные партии сельскохозяйственных и лесных товаров.

Некоторые источники конца XVII в. дают возможность уточнить важнейшие в то время места концентрации товаров для отправки в Ригу. Особенно важен в этом отношении список стругов, пришедших в Ригу в 1692 г.¹⁰⁹⁾ Первое место по количеству стругов, отправленных в Ригу, прочно занимал Витебск (с окрестностями), откуда в Ригу прибыло 77 стругов (из общего числа 376), далее следовали Бешенковичи (39), Дубровно (36), Смоленск (34), Чашники (28), Полоцк (26), Друя (7) и т. д. Как видим, Полоцк, когда-то обладавший практически монополией на торговлю с Ригой, теперь отошел на задний план. Положение Полоцка было подорвано Ливонской войной, после которой город и его окрестности окончательно пришли в упадок.¹¹⁰⁾ Список 1692 г. интересен и тем, что фиксирует значительную торговую активность дворянства Белоруссии. Только Огиньские отправили в этом году в Ригу 18 стругов. По списку видно, что подвоз увеличивался, ибо встречаются пометки, что некоторые струги прибывают в Ригу впервые и не имеют еще в городе «своего» купца.

Источники конца XVII в. дают возможность получить представление и о подвозе товаров в Ригу из России. В документах, касающихся использования даугавского пути, подданные Русского государства именуются «московитами», а Речи Посполитой (белорусы) — «рутеницами». В списке 1692 г. отмечается, что 29 апреля в Ригу прибыли 4 струга из Московии (Muskowien),¹¹¹⁾ т. е. из Русского государства. Это подтверждает мысль о том, что в пользование даугавским путем постепенно включались территории, входившие в состав Русского государства. Поскольку по условиям Андрусовского перемирия 1667 г. Смоленск был удержан Русским государством, из его пределов, видимо, прибыли и те 34 струга, которые, как говорится в списке, пришли «из Смоленска» (von Smolenskij), т. е., по всей вероятности, были нагружены на притоках Даугавы (Зап. Двины), вернее всего на Каспле. В таком случае немного меняется правильное в общем представление о незначительности подвоза в Ригу по Даугаве из Русского государства в рассматриваемый период.

О большой интенсивности использования даугавского пути в конце XVII в. свидетельствуют огромные долги белорусско-литовских поставщиков рижским купцам. Эти долги (51 купцу) [94] фиксированы в 1710 г. и составили 1034649 талеров 30 3/4 гроша.¹¹²⁾

Важно также отметить, что в ходе XVI и XVII вв. водный путь по Даугаве приобрел большое военно-стратегическое значение. Он неоднократно использовался для военного транспорта. Уже в кампанию 1601 г. главнокомандующий польской армией Ян Замойский возлагал на даугавский путь большие надежды.¹¹³⁾ Использовал Даугаву для перевозки военных грузов и царь Алексей Михайлович во время своего похода на Ригу и отступления от ее стен.¹¹⁴⁾ Все это в еще большей степени питало стремление сильнейших государств Северной и Восточной Европы овладеть этим важным водным путем.

1 Н. Hildebrand. Das Rigische Schuld buch (1286—1352). St. Petersburg, 1872 (c комментариями издателя); Н. Hildebrand. Das deutsche Kontor zu Polozk. — Baltische Monatsschrift, 1873, S. 342-381; E. Daenell. Die Blütezeit der deutschen Hanse, I, II. Berlin, 1905, 1906; H. G. Sсhröder. Der Handel auf der Düna im Mittelalter. — Hansiche Geschichtsblätter, Jg. 1917, I. Heft. München u. Leipzig, 1917, S. 23-156; L. K. Goetz. Deutsch-russische Handelsverträge des Mittelalters. Hamburg, 1916 (с обширными комментариями автора); L. K. Gоеtz. Deutsch-russische Handelsgeschichte des Mittelalters. Lübeck, 1922; G. Hollihn. Die Stapel- und Gästepolitik Rigas in der Ordenszeit. — Hansische Geschichtsblätter, Jg. 1935. Weimar. 1936, S. 91-207; Fr. Benninghoven. Rigas Entstehung und der frühhansische Kaufmann. Hamburg, 1961.

2 И. А. Тихомиров. Торговые и мирные сношения русских княжеств с Ливонией в XIII веке. — Журнал Министерства народного просвещения (ЖМНП), май 1876 г., стр. 162-174; И. А. Тихомиров. Торговые сношения Полоцка с Ливонией. — ЖМНП, декабрь 1877 г., стр. 232-239; М. Н. Бережков. О торговле русских с Ригою. — ЖМНП, февраль 1877 г., стр 330-357; И. М. Кулишер. Очерк истории русской торговли. Пгр., 1923.

3 В. В. Дорошенко. Очерки аграрной истории Латвии в XVI веке. Рига, 1960; Е. Mugurevičs. Svarīgākie ceļi lībiešu un latgaļu teritorijā. — Arheologija un etnogrāfija, III. Riga, 1961, 61.-81. lpp.; Э. С. Мугуревич. Восточная Латвия и соседние земли в X—XIII вв. Рига, 1965; Н. Н. Усачев. К оценке западных внешнеторговых связей Смоленска в XII—XIV вв. — Международные связи России до XVII века. М., 1961, стр. 203-224; Е. И. Муравская. Из истории торговых связей Риги с Полоцком, Витебском и Смоленском в XIII—XV вв. — Известия АН Латв. ССР, 1961, № 2, стр. 7-44; А. Л. Хорошкевич. Договоры Полоцка 1405—1406 гг. как источник по истории его внешней торговли и торговой политики. — Археографический ежегодник за 1962 год. М., 1963, стр. 79-87; W. W. Doroszenkо. Eksport Rygi na zachód w okresie przynależności do Rzeczypospolitej (1562—1620). — Zapiski Historyczne (Toruń), t. XXXI, 1966, zesz. 1, str. 7-44.

4 G. Jensch. Der Handel Rigas im 17. Jahrhundert. Ein Beitrag zur livländischen Wirtschaftsgeschichte in schwedischer Zeit. — Mitteilungen aus der Inländischen Geschichte (Riga), Bd. 24, H. 2, 1930; E. Dunsdorfs. Der Aussenhandel Rigas im 17. Jahrhundert. — In: Conventus primus historicorum Balticorum Rigae 1937. Rigae, 1938, S. 457-486; J. Dąbrowski. Baltische Handelspolitik Polens und Litauens im XIV.—XVI. Jh. — In: Conventus primus historicorum Balticorum, S. 286-291; O. Hedemann. Dzisna i Druja magdeburskie miasta. Wilno, 1934.

5 Г. В. Форстен. Балтийский вопрос в XVI и XVII столетиях (1544—1648), т. 1. Борьба из-за Ливонии. СПб., 1893; т. II. Борьба Швеции с Польшей и Габсбургским домом. СПб., 1894; R. Liljedаhl. Svensk förvaltning i Livland 1617—1634. Uppsala, 1933; St. Herbst. Wojna inflancka 1600—1602. Warszawa, 1938; P. Jоhansen. Die Bedeutung der Hanse für Livland. — Hansische Geschichtsblätter, Jg. 1940/41. Weimar, 1941, S. 1-55; T. Zeids. Feodālisms Livonijā. Riga, 1951; В. Д. Королюк. Ливонская война. М., 1954; G. v. Rauch. Moskau und europäische Mächte des XVII. Jahrhunderts. München, 1954; K. Zernасk. Studien zu den schwedisch-russischen Beziehungen in der zweiten Hälfte des XVII. Jahrhunderts. Giessen, 1958; В. Т. Пашуто. Образование Литовского государства. М., 1959.

6 А. П. Сапунов. Река Западная Двина. Витебск, 1893; В. Е. Данилевич. Пути сообщения Полоцкой земли до конца XIV столетия. Юрьев, 1898.

7 А. П. Сапунов. Витебская старина, I, IV, V. Витебск, 1883, 1885, 1888; А. П. Сапунов. Двинские, или Борисовы, камни. Витебск, 1890; Л. В. Алексеев. Полоцкая земля. М., 1966; Полоцк. Исторический очерк. Минск, 1962; М. Wikоwsкi. Dźwina i Dzisna. Uwagi i materiały do wstępnych badań problemu eksploatacji rzek Polski północno-wschodniej. Wilno, 1938.

8 Э. С. Мугуревич. Восточная Латвия и соседние земли в X—XIII вв., стр. 98.

9 Там же.

10 Л. В. Алексеев. Полоцкая земля, стр. 84.

11 Senās Latvijas vēstures avoti, II sēj., 1. burtn. Rīgā, 1937, Nr. 2.

12 Latvijas PSR vēsture. Saīsināts kurss. Otrais, pārstrādātais un papildinatais izdevums. Rīgā, 1967, 21. lpp.

13 T. Zeids. Feodālisms Livonijā, 58. lpp.

14 Генрих Латвийский. Хроника Ливонии. М.-Л., 1938, стр. 131 (XIV, §5).

15 Смоленские грамоты XIII—XIV веков. Подготовили к печати Т. А. Сумникова и В. В. Лопатин. М., 1963, стр. 24.

16 Fr. Веnninghoven. Rigas Entstehung und der frühhansiche Kaufmann, S. 21-22. — В этой связи нельзя не отметить необоснованное, на наш взгляд, утверждение И. Н. Усачева, что русские из Даугавы свободно могли ходить на учанах по Балтийскому морю и на рубеже XI и XII вв. достигли собственно немецких земель (Н. Н. Усачев. К оценке западных внешнеторговых связей Смоленска в XII—XIV вв., стр. 209-210). Общеизвестен и подтверждается документами тот факт, что новгородцы еще в XI—XII вв. ездили за море, в частности на Готланд. Но утверждать, что и даугавские учаны могли сколько-нибудь систематически попадать туда, явно нет оснований. Таким поездкам препятствовали прежде всего специфические условия даугавского пути — наличие большого числа порогов и мелей, которые заставили приспособить для судоходства по Даугаве соответствующие плоскодонные транспортные средства. Судя по данным XVI в., даугавские учаны были большими плоскодонными судами, за которые брали пошлины больше, чем за струги; за струг, как отмечено в материалах польской ревизии 1599 г., брали 1 талер (90 грошей), а за учан (huczan) — 3 копы (180) грошей (J. Jakubowski, J. Kordzikowski. Polska XVI wieku pod względem geograficzno-statystycznym, XIII. Inflanty. Warszawa, 1915, str. 89-90). Ни струги, ни учаны, ходившие по Даугаве, не были способны к морскому плаванию. Достаточно вспомнить, какие большие потери несли даже в тихом Куршском заливе южнее и севернее устья Немана неманские витины, которые сотнями гибли в не соответствовавших их конструкции навигационных условиях (см. К. Forstreuter. Die Memel als Handelsstrasse Preussens nach Osten. Königsberg, 1931, S. 71).

17 T. Zeids. Feodālisms Livonijā, 64-65. lpp.; P. Johansen. Die Bedeutung der Hanse für Livland, S. 4, 11, 13.

18 Смоленские грамоты XIII—XIV веков, стр. 23-24.

19 Смоленские грамоты XIII—XIV веков, стр. 25.

20 Может быть, об этих купцах идет речь в том параграфе договора 1229 г., в котором равноправие в пользовании волоком между Даугавой и Днепром обеспечивается русским и немцам, относительно же остальных купцов говорится, что они должны ждать, пока освободятся транспортные средства (Смоленские грамоты XIII—XIV веков, стр. 24).

21 См. подсчеты Фр. Беннингхофена (Fr. Benninghoven. Rigas Entstehung und der frühhansische Kaufmann, S. 156-161).

22 Русско-ливонские акты, собранные К. Э. Напьерским. СПб., 1868, приложение II, стр. 451-453. — Характерно, что в этом договоре не назван конкретно ни один немецкий город. Возможно, что это было сделано сознательно в связи со все более возраставшей экономической ролью Риги, купцы которой во все большей степени стали претендовать на ведущее место в даугавской торговле.

23 Русско-ливонские акты, стр. 452.

24 В. Т. Пашуто. Образование Литовского государства, стр. 375.

25 М. К. Любавский. Очерк истории Литовско-русского государства до Люблинской унии включительно. М., 1910, стр. 19.

26 Политика Миндовга вызвала организацию против него волынско-жемайтско-немецкого союза, в который активно включились также жемайтские князья Выкинт и Товтивил — правители Витебска и Полоцка. Около 1253 г. воюющие стороны заключили мир, так что обстановка стала нормализоваться, но уже в 1263 г. великий князь Миндовг был убит заговорщиками. Власть захватил Тройнат, против которого в свою очередь выступил Товтивил, но он был убит Тройнатом. Сын Товтивила Константин, который одно время был князем Полоцка, бежал в Новгород, завещая часть Полоцкой земли немцам, что еще более осложнило ситуацию на Даугаве. Князем в Витебске и Полоцке теперь стал Ердень (Гердень), который правил там до 1267 г., когда был убит псковичами (В. Т. Пашуто. Образование Литовского государства, стр. 377-387; М. К. Любавский. Очерк истории Литовско-русского государства..., стр. 12-19).

27 В. Т. Пашуто. Образование Литовского государства, стр. 384.

28 Русско-ливонские акты, № 25а; Liv-, Esth- und Curländisches Urkundenbuch nebst Regesten, herausgegeben von F. G. v. Bunge (LUB), Bd. VI. Riga, 1873, Nr. 3036.

29 В. Т. Пaшуто. Образование Литовского государства, стр. 387.

30 Русско-ливонские акты, № 256.

31 Там же.

32 В. Т. Пашуто. Образование Литовского государства, стр. 387.

33 М. К. Любавский. Очерк истории Литовско-русского государства..., стр. 19.

34 Такой случай отмечает источник в 1278 г. (см. В. Т. Пашуто. Образование Литовского государства, стр. 391).

35 LUB, Bd. I. Reval, 1853, Nr. 452.

36 Там же, Nr. 492. — В исторической литературе существует мнение, что это был комбинированный мирный и торговый договор (L. K. Gоеtz. Deutsch-russische Handelsgeschichte des Mittelalters, S. 458), однако нам кажется, что этот договор был чисто торговым.

37 L. K. Gоеtz. Deutsch-russische Handelsgeschichte des Mittelalters, S. 459.

38 В связи с усилением власти литовских князей равноправными с русскими купцами партнерами стали литовцы.

39 Уже в 1298 г. рижане жаловались витебскому князю Михаилу Константиновичу, что его подданные не разрешают рижским купцам ехать дальше Витебска (LUB, Bd. VI, Nr. 3059).

40 В эти годы количество записей о русских должниках колеблется от 10 до 42 (Н. Нildebrаnd. Das Rigische Schuldbuch).

41 H. Hildebrand. Das Rigische Schuldbuch.

42 Если в 1296 г. было сделано 16, а в 1297 г. — 10 записей о русских должниках, то уже в 1298 г. их было всего 4, а в 1299 г. — 1 (Н. Hildebrand. Das Rigische Schuldbuch).

43 Конечно, следует иметь в виду, что в Долговой книге фиксировались не все долги.

44 LUB, Bd. VI, Nr. 3081.

45 Во второй половине XIV в. Любек потребовал для своих купцов права свободно пользоваться даугавским путем. При этом он просил помощи даже у магистра Ливонского ордена Фримерсгейма (L. K. Gоеtz. Deutsch-russische Handelsgeschichte des Mittelalters, S. 464). Любек и другие заморские ганзейские города согласились даже отыскать в своих архивах документы, которые подтверждали бы такие права (Н. G. Schröder. Der Handel auf der Düna im Mittelalter, S. 79).

46 П. Н. Батюшков. Белоруссия и Литва. Исторические судьбы Северо-западного края. СПб., 1840, стр. 82-99.

47 Lietuvos TSR istorija, t. I. Vilnius, 1957, р. 132.

48 LUB, Bd. VI, Nr. 2931.

49 Там же, Nr. 2932.

50 LUB, Bd. VI, Nr. 2935.

51 Там же, Nr. 2939.

52 Там же, Nr. 2945.

53 L. K. Gоеtz. Deutsch-russische Handelsgeschichte des Mittelalters, S. 470.

54 Русско-ливонские акты, № 135.

55 Там же, № 193.

56 L. K. Gоetz. Deutsch-russische Handelsgeschichte des Mittelalters, S. 475.

57 Русско-ливонские акты, № 143.

58 Эти проекты с точки зрения истории торговли подвергнуты обстоятельному анализу в упомянутой выше статье А. Л. Хорошкевич «Договоры Полоцка 1405—1406 гг. как источник...».

59 LUB, Bd. VI, Nr. 2967.

60 См. L. K. Gоеtz. Deutsch-russische Handelsgeschichte des Mittelalters, S. 478; E. И. Муравская. Торговля Риги с Полоцком, Витебском и Смоленском в XIII—XV вв. Канд. диссертация. Рига, 1962, стр. 146.

61 LUB, Bd. VI, Nr. 2967, § 1.

62 Там же, Nr. 2992.

63 Н. G. Sсhrödеr. Der Handel auf der Düna im Mittelalter, S. 129.

64 LUB, Bd. X. Riga—Moskau, 1896, Nr. 193.

65 H. G. Schröder. Der Handel auf der Düna im Mittelalter, S. 139.

66 LUB, Bd. X, Nr. 272.

67 Там же, Nr. 416.

68 Там же, Nr. 272.

69 Там же, Nr. 416.

70 H. G. Schröder. Der Handel auf der Düna im Mittelalter, S. 142.

71 LUB, Bd. XII. Riga—Moskau, 1910, Nr. 440.

72 L. K. Goetz. Deutsch-russische Handelsverträge des Mittelalters, S. 359.

73 L. K. Goetz. Deutsch-russische Handelsgeschichte des Mittelalters, S. 501.

74 LUB, 2. Abt., Bd. II. Riga—Moskau, 1905, Nr. 515.

75 Н. Samsonowicz. Handel zagraniczny Gdanska w drugiej połowie XV wieku. — Przegląd Historyczny (Warszawa), 1956, zesz. 4, str. 319-320.

76 Fr. Вruns. Die lübeckischen Pfundzollbücher von 1492—1496. — Hansische Geschichtsblätter, Jg. 1908. Leipzig, 1908, S. 366-371.

77 Первый раз струг упомянут на Даугаве в 1397 г. (LUB, Bd. VI, Nr. 2935).

78 В. В. Дорошенко. Действие революции цен в Восточной Прибалтике в XVI веке. — Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы 1961 г. Рига, 1963, стр. 118.

79 Rigaische Stadtblätter, 1818, Nr. 36.

80 J. Jakubowski, J. Kordzikowski. Polska XVI wieku..., XIII. Inflanty, str. 89-90.

81 Л. А. Арбузов. Очерк истории Лифляндии, Эстляндии и Курляндии. СПб., 1912, стр. 163; А. Švābе. Sigismunda Augusta Livonijas politika. — Latvijas Vēstures Institūta Žurnāls, 1937, Nr. 4, 5.-15. lpp.

82 Центральный государственный исторический архив Латв. ССР (ЦГИА Латв. ССР), ф. А-2 (Внешний архив Рижского городского магистрата), оп. 4, ящ. 19, д. 357 (162), стр. 3.

83 Там же, стр. 1-3.

84 Например, в 1562—1565 гг. из Риги через Эресунн (Зунд) прошло в Западную Европу 476 судов, в 1566—1569 гг. — 625, в 1571—1575 гг. — 403, в 1576—1580 гг. — 618 судов (W. W. Doroszenkо. Eksport Rygi na zachód ..., str. 10).

85 Понимание местным населением значения Яунелгавы (Нойштедтхен, позднее — Фридрихштадт) как торгового центра на даугавском пути нашло свое выражение в том, что в народе ее долгое время называли Яунригой (Ной-Рига, Новая Рига).

86 ЦГИА Латв. ССР, ф. А-2, оп. 4, ящ. 19, д. 379 (206), стр. 1-4; д. 383 (212), стр. 36.

87 Там же, д. 405 (248), стр. 5; ящ. 20, д. 436 (26), стр. 3.

88 Там же, оп. 1, д. 966, л. 7; оп. 4, ящ. 19, д. 403 (246), стр. 7.

89 N. Еllinger Bang. Tabeller over skibsfart og varetransport gennem Öresund 1497—1660, udarbejdede efter de bevarede regnskaber over Öresundstolden, I. del: Tabeller over skibsfarten. Köbenhavn, 1906.

90 В 1600 г. доходы от пошлины составили 850 талеров 4 гроша, в 1601 г. — 345 талеров 18,5 гроша, в 1602 г. — 361 талер, в 1603 г. — 262 талера 4 гроша, и 1604 г. — 382 талера 18 грошей, в 1605 г. — 169 талеров, в 1606 г. — 152 талера, в 1607 г. — 88 талеров (ЦГИА Латв. ССР, ф. А-2, он. 1, л. 487, л. 121).

91 N. Еllingеr Bang. Tabeller ...

92 ЦГИА Латв. ССР. ф. А-2. оп. 1, д. 572. л. 1.

93 R. Liljedаhl. Svensk förvaltning i Livland 1617—1634, s. 138. — Всего в 1627 г. из Риги через Эресунн прошло 29 судов (N. Ellinger Bang. Tabeller...).

94 ЦГИА Латв. ССР, ф. А-2, оп. 1, д. 1306, л. 60.

95 Там же, ф. А-9 (Рижский торговый суд), оп. 1, д. 1.

96 N. Ellinger Bang. Tabeller...

97 ЦГИА Латв. ССР, ф. А-2. оп. 1, д. 572, л. 1.

98 В 1640 г. в Ригу прибыло 1500 стругов и 800 плотов, в 1653 г. — 1444 струга (Rigaische Stadtblätter, 1810, Nr. 46; 1812, Nr. 1).

99 ЦГИА Латв. ССР, ф. А-2, оп. 1, д. 572, лл. 1-2; ф. 7349 (канцелярия шведского генерал-губернатора), оп. 2, д. 93; G. Jensch. Der Handel Rigas im 17. Jahrhundert, S. 68.

100 ЦГИА Латв. ССР, ф. А-2, оп. 1, д. 572, л. 1.

101 Это правильное положение совершенно безосновательно отрицает З. Ю. Копысский в своем исследовании «Экономическое развитие городов Белоруссии (XVI—XVII вв.)» (Минск, 1966, стр. 166). Веские доказательства правильности точки зрения М. В. Довнар-Запольского можно найти как в рижских архивах, так и в работах Э. Дунсдорфа и Г. Енша.

102 Правда, столь чувствительных перебоев, как в начале XVII в., в это время не отмечалось: в период с 1654 по 1667 г. из Риги через Эресунн ежегодно в среднем проходило 116 судов (N. Ellinger Bang. Tabeller...; N. Ellinger Bang, K. Korst. Tabeller over skibsfart og varetransport gennem Öresund 1661—1783 og gennem Storebaelt 1701—1748, I. del: Tabeller over skibsfarten. Köbenhavn, 1930).

103 Центральный государственный архив древних актов, ф. 63 (сношения России с Курляндией), оп. 1, дела 3-5, 12, 13 (1656 г.).

104 ЦГИА Ллтв. ССР, ф. А-2, оп. 1, д. 573, л. 1; G. Jensсh. Der Handel Rigas im 17. Jahrhundert, S. 121.

105 ЦГИА Латв. ССР, ф. А-3 (обер-канцелярия рижского магистрата), оп. 6, д. 458, стр. 348; Е. Dunsdorfs. Der Aussenhandel Rigas im 17. Jahrhundert, S. 348.

106 ЦГИА Латв. ССР, ф. А-2, оп. 1, д. 421, л. 477.

107 Там же, д. 572, л. 3.

108 Е. Dunsdorfs. Der Aussenhandel Rigas im 17. Jahrhundert, S. 462-463.

109 ЦГИА Латв. ССР, ф. 7349, оп. 2. д. 93.

110 Г. В. Форстен. Балтийский вопрос в XVI и XVII столетиях (1544—1648), т. I, стр. 687.

111 ЦГИА Латв. ССР, ф. 7349, оп. 2. д. 93.

112 G. Jensch. Der Handel Rigas im 17. Jahrhundert, S. 136-137.

113 St. Herbst. Wojna inflancka, str 113.

114 ЦГИА Латв. ССР, ф. А-2, оп. 1, д. 1073, л. 1.